Рон и сам себя не понимал, чувствуя, что попросту запутался. В одном он был твёрдо уверен — он любит Гермиону и ждёт появления их первенца. И ещё в одном он тоже был уверен: Малфой ему нахрен не сдался, долбанный педик и извращенец. Рон не такой, он нормальный! Он твердил себе это, как мантру, но предательское тело считало иначе, реагируя на близость «долбанного педика и извращенца» самым неподобающим образом.
Кляня себя последними словами, Рон неосознанно искал успокоения рядом с Гермионой. Вечерами, невзирая на усталость от тяжёлого трудового дня, он льнул к ней, обязательно подробно расспрашивал, как прошёл день, как она себя чувствует, а потом досужие разговоры неизбежно перерастали в близость. Обнимая хрупкие плечи, гладя живот и уже не такую тонкую как раньше талию, он ощущал болезненную нежность, целуя, лаская и без остановки шепча, как он соскучился, как любит и обожает — преувеличенно пылко и многословно, словно боялся, что если замолчит хоть на миг, то ему не поверят. Довольно улыбающаяся Гермиона рдела щеками и горячо отвечала ему с ничуть не меньшей страстью.
И омрачало эту идиллию только одно: даже после самого головокружительного секса, вымотавшись так, что глаза закрывались прямо за поздним ужином, Рон всё равно не мог избавиться от мыслей о Малфое.
То неуверенное решение поговорить с ним и расставить все точки над «и», принятое ещё в начале недели, за эти дни приобретало всё больший смысл, и к субботе Рон не выдержал: отправил Малфою записку с просьбой о встрече в лесу Дин через час. И расслабился — дело сделано, отступать в любом случае поздно. Он понятия не имел, что скажет Малфою, но даже волнуясь и нервничая, всё равно странным образом почувствовал, как на душе впервые за всё это время становится гораздо легче.
*
На место встречи он аппарировал с опозданием на десять минут. Специально. Потому что мысль о том, что Малфой может задержаться, и придётся ждать его там, накручивая себя до невменяемого состояния с риском вообще оставить всю затею и трусливо сбежать, внушала опасение. А так — пусть лучше Малфой ждёт. Если вообще придёт, конечно, потому что записки с подтверждением встречи Рон от него так и не дождался. Но решил всё равно пойти. И плевать на всё: если Малфой кинет его и не явится, это будет обидно и неприятно, но зато он сможет успокоить себя — он сделал, что мог — и с чистой совестью постараться выкинуть всю эту дурь из головы.
Но опасения оказались напрасными: едва вынырнув из аппарационной воронки, Рон тут же увидел Малфоя: скрестив руки на груди, тот небрежно подпирал плечом ствол дерева поодаль и молча смотрел на него. Поймав его взгляд, Рон неловко поозирался, словно убеждаясь, что они тут одни и именно от него сейчас ждут каких-то слов, объяснений, действий, и рядом нет совершенно никого, кто мог бы облегчить ему задачу и сделать всё за него.
Вздохнув, Рон пошёл вперёд. Напряжённо застывший Малфой выглядел настороженным, недоверчиво щурясь, как будто ожидал подвоха и был готов в любую минуту то ли драться, то ли свалить подальше. Внезапное понимание, что он тоже волнуется и нервничает, неожиданным образом повлияло на Рона умиротворяюще, слегка успокоив взвинченные до предела нервы. Он приблизился вплотную, взглянул в холодные серые глаза.
— Ты… — краткий миг умиротворения оказался обманчивым и быстро прошёл, и теперь Рон чувствовал, как язык будто прилип к нёбу. — Ты пришёл, — сипло выдавил он, не найдясь, что ещё сказать.
Малфой знакомо выгнул бровь и чуть усмехнулся.
— Конечно, пришёл, — с едва уловимой насмешкой подтвердил он, не отрывая от него внимательного и выжидающего взгляда. Рон сглотнул, отстранённо наблюдая, как малфоевский рот приоткрывается, и по нижней губе медленно скользит кончик языка, облизывая её.
Переступив с ноги на ногу, Рон сделал ещё один шаг вперёд, набрал воздух в лёгкие, намереваясь начать разговор, высказать всё, объяснить… и в следующее мгновение уже целовал охотно поддавшиеся его напору тонкие губы. Малфой обхватил его ладонями за лицо, отстранил на секунду, смотря мутным взглядом, и впился поцелуем сам, не оставляя больше ни шанса для сомнений.
Но Рон уже и не помышлял сомневаться. Он вообще ни о чём не думал, все мысли, терзавшие его, враз улетучились, в голове стало пусто и звонко, и это было благом. Ладони Малфоя, наглые, уверенные, совершенно бесстыже шарили по телу, посылая знакомые импульсы удовольствия — жгучие, стыдно-сладкие. Рон шарил руками в ответ и невнятно мычал что-то, задыхаясь и жмуря глаза. Всего этого было слишком много, слишком сильно, он не привык к такому водопаду эмоций от простых объятий с поцелуями, и сейчас едва не отключался. Ватные ноги подкашивались, перед глазами всё больше плыло и темнело.
— Малфой… — беспомощно простонал он, сам не зная, зачем зовёт и чего хочет, и резко дёрнулся, пытаясь оттолкнуть. Не потому, что хотел прекратить, но… просто, это невыносимо же, ну!
Тот, как ни странно, всё понял правильно: отстранился, вскинул голову, пристально смотря. Рон сразу как будто увидел себя его глазами: какой он весь раскрасневшийся, потный, взлохмаченный, с опухшими губами и голодным взглядом, полным похоти и желания трахаться. Не заниматься любовью и даже не переспать, а именно — трахаться, ебать до полного изнеможения, много, долго и жёстко. Малфой каким-то образом пробуждал в Роне первобытные инстинкты, безжалостно выдирал, вытаскивал их из самых опасных и тёмных глубин на поверхность — это бы даже могло испугать, не будь Рон так возбуждён в данный момент.
Но всё, о чём он сейчас был способен думать, это «Малфой» и «трахаться», и Рон тихо зарычал, хватая белобрысого засранца за плечи, впился в истерзанные губы с новой силой, не целуя, а почти кусая, изо всех сил притиснул к себе худощавое тело, вжимаясь пахом и чуть не взвывая от нестерпимого желания избавиться от этого дикого напряжения.
Драко — взъерошенный, с таким же мутным, тяжёлым взглядом — на секунду оторвался от него, судорожно выдохнул и развернулся, прижимаясь спиной и откидывая голову назад, упираясь затылком Рону в плечо. Каменно стоящий, ноющий от возбуждения член немедленно упёрся в подтянутую, тренированную задницу, и Рона будто кипятком окатило, тряхнуло так, что дыхание свело.
— Подожди… сейчас, — срывающимся голосом бормотнул Малфой, приспуская брюки с бельём. Потом завёл руку назад и запустил под резинку роновых тренировочных штанов, кое-как вытаскивая из трусов его член. Сжал его ладонью — Рон чуть не завыл, настолько острыми были сейчас все ощущения — и потянул слегка вниз, направляя в себя и ясно давая понять, чего он хочет.
Рон тоже этого хотел. И в следующий момент, с силой вбиваясь в горячее, послушно расслабленное тело, беспорядочно водил ладонями по чужой мускулистой груди, животу, гладил бока, легонько прикусывал кожу на шее и хрипло бормотал в розовеющее, едва прикрытое короткими светлыми прядями ухо такое, от чего, будь он в нормальном состоянии, а не в виде похотливого животного, в которое его превратил сейчас Малфой, наверняка умер бы от стыда.
*
— Ступефай!..
Рон нырнул вниз, уворачиваясь от заклятия, неловко откатился в сторону и чуть не потерял равновесие, попытавшись встать.
— Уизли! — раздался голос Стивенсона, курировавшего сегодняшнее занятие. — Не считай сов, действуй собраннее!
Он стиснул зубы, выставил легкое Протего, оттолкнувшее обезоруживающее заклятие, ударил сам. Его напарник, Кори Митчелл, выругался, когда блестящий луч угодил ему в локоть, и снова вскинул палочку — но тут раздался свисток.