— Да-а… — донесся до уха Рона хриплый полушёпот, и он усилил рвение, старательно двигая головой и утробно урча от бешеного возбуждения — такого острого, что на миг стало больно.
Наверное, их было прекрасно слышно снаружи — не могло не быть: Малфой стонал всё громче, почти уже вскрикивая в голос, да и Рон не отставал, то мыча сквозь зубы какие-то пошлости, то матерясь во весь голос от избытка эмоций. Но ему было так хорошо, что на всё остальное оказалось откровенно плевать…
Рон вздрогнул, выныривая из воспоминаний. Сел на кровати, страдальчески морщась и массируя виски, и тоскливо посмотрел в окно, пытаясь определить, что сейчас — утро или вечер.
Судя по нестерпимо ярким солнечным лучам, заливающим всю комнату, был разгар обеда. Держась за голову, Рон с трудом соскрёб себя с кровати, вышел в коридор и поплёлся вперёд, очень жалея, что в Норе нет ванных прямо в спальнях, а только общая на этаже.
Самая крайняя комната в конце коридора была распахнута настежь — из проёма били всё те же солнечные лучи, освещая пространство. Рон невольно улыбнулся — там они с Гермионой планировали оборудовать детскую — и вдруг в ужасе распахнул глаза: точно! Планировали. Прямо сегодня.
Твою мать!
Наплевав на головную боль, Рон подорвался с места, в два прыжка достигая нужной двери и замирая на пороге. Гермиона — в просторном сарафанчике яркой расцветки и смешной панаме — стояла у окна и, морщась от едкого запаха и зажимая себе нос рукой, махала палочкой, ловко управляя сразу несколькими кистями, красящими стены и оконную раму. Ощутив его присутствие, она мельком оглянулась, но не сказала ни слова и молча продолжила своё занятие. Выглядела она очень уставшей, замотанной и такой грустной, что Рон мгновенно почувствовал острый укол жалости. Совесть взметнулась внутри лютым зверем, нашёптывая, какой же он мудак и скотина.
— Гермиона, — робко подал голос Рон, виновато потупившись и стараясь дышать помедленнее и в сторону, чтобы не распространять вокруг алкогольные пары. — Ты… почему меня не разбудила?
Та снова перевела на него странный взгляд — пристальный и тревожный.
— Я пыталась, — наконец ответила она. — Но ты не просыпался.
— Да? — Рон немного опешил, радуясь уже тому, что с ним хотя бы по-прежнему разговаривают. Но радость оказалась преждевременной: Гермиона аккуратно отлеветировала кисти, пристраивая их на подоконник, и повернулась, смотря в упор.
— Что происходит, Рон? — негромко, но требовательно спросила она. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Я?! — тот совершенно по-глупому растерялся. Паника ударила пострашнее мучившего до сих пор похмелья. — Н-нет. А что?
— «А что»? — переспросила Гермиона и вдруг зло прищурилась. — Где ты был ночью? Почему от тебя несёт спиртным и чужими духами, Рон? Что всё это значит?! — голос сорвался на крик. Рона кинуло в жар.
— Да мы просто с парнями в баре загуляли! — перепуганный истерикой и угрозой разоблачения, завопил он — громко и от ужаса искренне. — Успокойся, что ты кричишь? В чём ты меня подозреваешь? — и нервно сглотнул, чувствуя, что его, кажется, конкретно заносит. Но остановиться не мог: — Ты что, думаешь, что у меня другая женщина?! Как ты можешь?!
— А что мне думать? — парировала та не сбавляя тона. Карие глаза слегка заблестели, и Рон сдулся, моментально раскаиваясь в своих словах. Господи, какой же он дебил, а! Сраный урод и придурок, который изменяет своей беременной жене (ну, почти) с мужиком и сам же орёт на неё из-за этого. Рон едва подавил стон, чувствуя, как в груди поднимается волна отвращения к самому себе.
Гермиона между тем продолжала выплёскивать всё, что, по-видимому, давно накипело:
— Я тебя вообще не вижу в последние недели! Академия, Аврорат и Малфой-подшефный — вот всё, что тебя интересует! А я? Как же я?!
Рон невольно поморщился — слишком громкий и пронзительный голос впивался тонкими острыми иголками в мозг, и гудящая голова болела всё сильнее. Он воровато оглянулся, всерьёз беспокоясь, что их скандал услышат внизу, и все прибегут разбираться и выяснять, в чём дело.
— Гермиона, тише, прошу тебя, — взмолился он, снова потирая виски, и вскинул пришибленный взгляд. — Я очень виноват перед тобой, знаю, — покаянно выдавил. — Я… просто забыл, что мы на сегодня договаривались ремонтировать, честно! В академии учения закончились, ну мы и решили отметить с парнями, — он врал вдохновенно, заставляя себя самого верить в свои слова, и с облегчением замечал, как разглаживаются морщинки на напряжённо-хмуром лице Гермионы: она тоже поверила ему. Всегда легко верить в то, во что так хочется. Вот и он сам тоже… Рон мотнул головой, обрывая неуместные мысли.
— А духи? — осторожно спросила та — видно было, что она не хочет спрашивать, но и не прояснить этот вопрос тоже не может. — Не смей врать, Рон, я же чувствую — это чужой запах, не твой.
— Да это Малфоя, — буркнул Рон и незаметно стиснул кулаки, чтобы скрыть, как дрожат руки. — Он мне проиграл один спор на учениях, ну я и попросил его в шутку дать попользоваться — они же у него дорогущие… — Он помолчал, сглатывая горькую слюну и пытаясь унять пульс. — Давай не будем об этом? Прости меня, малыш, прости пожалуйста! Зато сегодня я никуда не уйду. Хочешь — пойдём погуляем? Или сходим в гости к Гарри — возьмём сливочного пива, а для тебя — тыквенного пирога, как ты любишь. М?.. — продолжая тараторить без остановки, Рон совсем успокоился, переводя дух. Подался было вперёд, намереваясь поцеловать её, но остановился и отвёл глаза, остро чувствуя, какой он сейчас растрёпанный, помятый и взмокший от пота и страха. Смущённо потупился.
— Я в душ, — бормотнул невнятно, заставил себя беззаботно улыбнуться Гермионе и торопливо юркнул в дверь ванной. Обессиленно привалился к стене, часто дыша, глухо застонал.
«Что я творю? — билось в голове. — Что, твою мать, я творю?..»
========== Глава №3 ==========
Громкий хохот в несколько глоток и весёлое улюлюканье Рон заслышал ещё в коридоре академии, на подходе к курсантской раздевалке. Озадачившись, что бы могло так насмешить его сокурсников, он прибавил шаг и толкнул дверь. Внутри столпилась почти вся его группа, отсутствовали только Малфой да ещё Митчелл — тот уже третий день валялся на больничной койке, неудачно словив во время тренировки проклятие.
В центре комнаты стоял Джеккинс. Согнувшись пополам и хватаясь руками за живот, он от души ржал над чем-то, подвывая и тряся головой. Выражение лица его при этом было весьма странным: какая-то гремучая смесь ошеломления, злого веселья и немного брезгливости. На появление Рона все оглянулись, приветственно взмахивая руками:
— О, Рон!
— Где был?..
— Привет, дружище…
— Чего опаздываешь?..
На автомате кивнув всем, Рон недоуменно оглядел ребят:
— Здорово, парни. Вы чего ржёте как кони? Вас от учебки слышно.
— Ой, Ронни, ты та-акое пропустил! — Джеккинс поднял покрасневшее лицо. — Представляешь, Малфой-то наш! Малфой… — и снова закатился смехом.
— Что — Малфой? — нетерпеливо поторопил его Рон, предчувствуя недоброе.
— Да голубой он, — вмешался Майкл Корнер. Он выглядел спокойнее, чем явно впавший в какую-то нездоровую истерику Джеккинс, но взгляд его не выражал никакого дружелюбия. Остальные парни тоже, судя по всему, были настроены отнюдь не толерантно.
Рон похолодел, чувствуя, как моментально вспотели ладони, но усилием воли заставил себя сохранить естественное выражение лица, чтобы ни один мускул не дрогнул.
— С чего ты это взял? — поинтересовался он, тщательно изображая чуть равнодушное любопытство.
— Ха, «с чего»! — воскликнул отсмеявшийся Джеккинс. — У нашего Майки сосед по квартире — маггл. Работает барменом в каком-то клубе для этих самых, ну… — он выразительно поиграл бровями, — заднеприводных. Майк к нему на днях заскочил за ключами — и наткнулся на нашу беленькую цыпочку. Фу, — он завёл глаза и демонстративно всплеснул руками. — Не знаю, парни, как мы с ним теперь в одной группе будем учиться. Вдруг он заразный! — и опять идиотски заржал.