— Такое только в страшном сне увидеть.
— Уже и пошутить нельзя. Но про дары я не шутил. Я действительно слышал нечто подобное. Как вспомню так сразу скажу.
— Было бы неплохо. У меня ни одного предположения чем бы это могло быть.
***
Вот уже полтора часа в гостиной Гриффиндора не утихала битва. Враг был жесток, неумолим и беспощаден. Многие львы уже были повержены и с проклятьями разошлись по спальням. Но самые упорные и самоотверженные всё ещё сражались с вечным врагом всех школьников всех времён. С домашкой.
— Это вообще когда-нибудь закончится?! — не выдержал Рон, отбросив перо в сторону. Но под взбешённым взглядом Гермионы поспешил его поднять, в процессе перевернув чернильницу. Прямо на старательно исписанный пергамент.
— Мордредовы яй! — не договорив Рон запнулся, глядя на Гермиону. Судя по её виду, она была готова как минимум швырнуть учебник в рыжую голову. — … японцы. Мордредовы японцы.
Да уж, выкрутился. Рон ляпнул первое цензурное что пришло ему в голову. Вот только этим он загнал себя в ещё более глубокую яму.
— Японцы? — медленно, как у идиота, переспросила девушка.
— Ну да, — Рон неловко почесал висок, — разве чернильницы не они придумали?
— Эм… не знаю, — девушка смущённо закусила губу, словно испытывала ужасный стыд, не зная хоть что-то, но встряхнула головой. — Не отвлекай меня! Я почти закончила.
— Я тоже, — Рон сокрушённо подпёр голову рукой, глядя на испорченный пергамент, — почти заканчивал.
— Держи, — Гермиона протянула свёрнутый пергамент Рону, не поднимая головы от своего. — Я предполагала что ты сумеешь его испортить и заблаговременно сняла копию.
— Гермиона, я тебя обожаю! И твоё прекрасное занудство я тоже люблю! Спасибо огромное!
Рыжий предельно аккуратно расставил принадлежности и начал совсем уж коряво дописывать эссе от старательности высунув кончик языка. Мы с Гермионой одновременно усмехнулись.
— Фуф, наконец-то, — Рон откинулся на спинку дивана, лучась довольством. — Я уж думал меня ждёт смерть над этими пергаментами.
На секунду Рон застыл, а после с криком вскочил с дивана, напугав засидевшихся гриффиндорцев.
— Я вспомнил!
— Ты чего орёшь?! — я со всей силы дёрнул друга за мантию, усаживая на место. Остальные гриффиндорцы косились на нас с опаской, но я послал им самую милую улыбку, на какую вообще был способен, и они вернулись к своим делам.
— Прости. Просто я вспомнил где я слышал про дары.
— Правда? Рассказывай.
— О чём вы? — вмешалась Гермиона и я вкратце описал ей ситуацию. Девушка посмурнела, ведь обвиняли полюбившегося ей профессора, но сдержалась, готовая слушать.
— В детстве мама часто рассказывала мне сказку о трёх братьях. И там были дары. Дары смерти, — Рон перешёл на шёпот.
— Но это ведь просто сказка, — фыркнула Гермиона.
— Не знаю как в магловском мире, но в магическом даже сказки имеют смысл. Кстати, странно что ты не слышал о ней, Гарри.
— Эм, я не очень любил сказки и просил маму петь. Поэтому я знаю весь репертуар битлов.
— Так вот, в сказке смерть дала трём братьям перехитрившим её три дара: бузинную палочку — самую сильную в мире, камень способный возвращать души умерших и мантию невидимости.
— Ты сказал мантию?
Рон кивнул и судя по взгляду подумал о том же о чём и я. Неужели речь идёт о той самой мантии что лежит в моей комнате? Она ведь передаётся из поколения в поколение и непохожа на те игрушки, что продаются в Косом переулке.
— Она была у младшего из братьев, которого смерть не сумела забрать. Других она всё же убила. Честно говоря я плохо помню сказку, — замялся Рон забавно морщась. — Мама давно её не рассказывала. Но я помню книгу в которой она была. Сказки Барда Бидля. Ещё помню, что на обложке был знак. — Рон выхватил из стопки чистый пергаменти нарисовал на нём треугольник с кругом посередине, разделённый вертикальной чертой.
— Я его уже видела! Такой же знак как кулон носит одна девочка с Рейвенкло. Кажется её звали Полумна Лавгуд. Она немного странная, но возможно она что-то знает. Я поговорю с ней завтра.
— Хорошо. А мы тогда поищем книгу.
— Может, лучше наоборот? — предложил Рон. — Гермиона в библиотеке лучше нас ориентируется.
— Да, но мы с Полумной никогда не общались, — я наконец вспомнил чудаковатую беловолосую девушку, которая даже в свой факультет не особо вписывалась. — Будет странно если мы внезапно начнём её распрашивать. Да ещё и о дарах смерти.
— Ладно, книга так книга, — сдался друг.