Он прибыл лишь сегодня – на скромном корвете, без подобающей королю-солару свиты. Направился ко мне… и сказал то, чему я сперва не поверил.
– Я отрекся от власти, – негромко повторяет Дайрен. – Передал ее сенату Савалона и покинул планету, взяв с собой лишь корвет с экипажем из Несокрушимых.
Я недоуменно сдвигаю брови.
– Но зачем? Дайрен, если тебе захотелось приключений, мог бы просто оставить государство на советников, ты так уже делал…
Рассветный тихо смеется.
– Не в этом дело, Лейт. Просто… мы перестали быть пригодными для власти. Война слишком нас изменила.
Я демонстративно оглядываю себя.
– Не вижу мутаций.
– И не увидишь, – лицо Дайрена становится серьезным. – Во время Войны мы получили в руки абсолютную власть; это было необходимо… и мы к ней привыкли. И отвыкнуть уже не смогли, Лейт. Я вижу это – вижу во всех нас; мы привыкли быть во главе и быть безоговорочно правыми. Мы победили в войне, но искалеченную Галактику нам орихалковой перчаткой не удержать; ее фрагменты проскользнут сквозь пальцы. Сейчас время терпения и исцеления… а от этого мы отвыкли.
– Дайрен, извини, но это вздор, – качаю я головой. – Может, мы и привыкли к власти – но мы всегда можем измениться снова. Неужели ты настолько низкого мнения о соларах и Небесных вообще?
Он грустно улыбается.
– Нет, Лейт. Мое мнение не поменялось… в отличие от всех нас. Я не знаю, что с нами стало – но мы теперь поддаемся себе.
– То есть? – удивляюсь я.
– Я всегда радовался битве, ты ведь знаешь, – задумчиво говорит Рассветный. – Но теперь я ее ищу, и подсознательно нахожу повод, чтобы втянуть Савалон в очередной конфликт. Кендику был свойственен гедонизм… и он не может надолго отказаться от удовольствий – он сам мне сказал. Ты… оглянись на свои решения, Лейт. Не буду ничего говорить, но оглянись.
Я молчу. Я смотрю в глаза Дайрена, и едва ли не впервые с конца Войны мне становится не по себе.
***
– Я пришел к выводу, что мы ошиблись, – произнес я вслух.
Тень чуть изогнул бровь.
– После Войны мы изучили все, что обрушили на нас Звездные Интеллекты, ожидая, что они пытались изменить нас. Переделать. Приблизить к себе. Мы не нашли такого воздействия – и решили, что Возвышения успешно перебороли психовирус.
Я покачал головой, грустно улыбнувшись.
– Но это не так. Мы просто неверно оценили воздействие и намерения Йози. Они не превращали нас в чудовищ. Они вообще ни во что нас не превратили… Они просто дали нам возможность развить до предела и выплеснуть в мир то, что и так скрыто в личности каждого из нас.
Помолчав, я признал:
– Это куда более тонкая месть, чем превращение в кошмары.
– Ты хочешь найти способ убрать психовирус из Возвышений, если он таков, – понял Тень. – У тебя уже есть теории. Но… ты уверен, что справишься, Лейт?
– Пожалуйста, Вечер, – поморщился я. – Я гений. Конечно, найду. Вопрос в цене.
Сторонний чуть склонил голову набок, ожидая пояснений.
– Пока что все созданные гипотезы ведут к одному выводу, – вздохнул я. – Психовирус можно искоренить, отформатировав Возвышение. Это… возможно, хотя и сложно, но есть неприятный побочный эффект.
– Какой же? – поднял бровь Тень.
– Потенциал Возвышения уменьшается, – поморщился я. – По предварительным расчетам – как минимум на треть; носитель отформатированного Возвышения никогда не сможет достигнуть такой же силы, как его предшественник. Если я разработаю и испытаю такую процедуру на себе… даже если ее можно провести на живом соларе… Что ж, я буду избавлен от вируса, но стану таким же, каким был пять веков назад.
– А ты не хочешь, – произнес Финальный.
– Конечно! – рассмеялся я. – Я развивал свое Возвышение многие века, я заработал каждый мот своей Эссенции, каждый чарм, каждое заклинание; я не хочу расставаться с тем, что истинно и неотделимо принадлежит мне.
Тень покачал головой:
– А если не найдешь такого способа?
– Тогда, – неспешно ответил я, – соберу тех, кого смогу, отправлюсь на Демонические Рубежи и вырву ответ у самих Йози. А если они его не знают – извлеку ответ из Могильных Звезд, даже если мне понадобится убить их вторично.
– Как всегда, Лейт, ты мыслишь с размахом, – заметил Сторонний.
– Я солар, – отозвался я, – слово «невозможно» мне не нравится.
Тень промолчал.
Я поглядел на окно, и на стекле мигом высветился ряд цифр: повинующийся моим мыслям АИ дворца сообщал точное время.