Алокрийский народ перестал доверять Комитету, но по последним обрывкам сведений, которые удалось добыть ищейкам Семиона, комиты вознамерились уничтожить загадочный купол. Непонятно, на что они рассчитывали в борьбе с заведомо непобедимым противником, который сам по себе нереален, но, судя по всему, у них был какой-то план. Но насколько же они преуспели в его осуществлении?
Время стало одним из важнейших ресурсов, который стремительно и неумолимо иссякал. Однако Кассий не мог отправиться на юг Алокрии, проигнорировав бурлящий в этой стране хаос. Пусть с куполом разбирается Комитет, раз комиты действительно считают, что могут справиться с ним, а фасилийский король начнет восстанавливать порядок. К сожалению, это все, что он мог сделать во имя мирного сосуществования Алокрии и Фасилии. Вслепую воевать с непонятными силами купола - самоубийство. Поэтому Кассий прилагал все усилия, чтобы помочь алокрийскому народу справиться с навалившимися на них несчастьями, и надеялся, что Джоанна гордится своим отцом, наблюдая за ним с того света.
"Надо навестить ее, - подумал Кассий, задумчиво глядя сквозь распинающегося Семиона. - Ей и моему неродившемуся внуку очень одиноко в промерзшей земле, я чувствую это..."
- Дальнейшую подготовку оставляю на тебя, - произнес король, тяжело поднимаясь с огромного стула.
Он даже не расслышал, что ему ответил Семион. Непонятная усталость стала постоянным спутником Кассия. Сказывались возраст, переживания и суровый климат Силофских гор. Правитель Фасилии начал все чаще обращаться к своему прошлому, как какой-то старик, утративший силы идти в будущее. Вот и сейчас он замер на месте, сделав лишь несколько шагов по направлению к коридору, который вел во внутренний двор цитадели, где была похоронена Джоанна. Король вновь поддался давлению прошлого, приняв всплывающие в памяти картины, образы и события.
"Но почему именно он?..", - немного рассеянно подумал Кассий, почему-то вспомнив умирающего Каматора Тина. Израненный инквизитор смеялся, давясь собственной кровью. Тогда он сказал, что у фасилийского короля ничего не выйдет. Кажется, его предсмертные слова действительно оказались пророческими, ведь Кассий и в самом деле отказался от завоевания Алокрии. Но это ли имел в виду главный дознаватель?
"Ты выбрал неверный путь, Кассий Третий... - печально усмехнулся король, шагнув к выходу из зала. - И Каматор оказался прав. Выходит, я проиграл в споре с мертвецом".
- С вами все в порядке? - обеспокоенно спросил Семион, услышав негромкий нервный смех Кассия.
- В порядке... - медленно повторил король, словно пробуя слова на вкус. - Я уже успел забыть, что означает "в порядке". Но я благодарен тебе за...
Каменная кладка одной из стен зала содрогнулась и разошлась в стороны, невероятным образом выгнув массивные камни, словно те превратились в податливую мокрую глину. Из образовавшегося прохода вышел лысый старик с клочковатой бородкой, раздраженно бормоча что-то себе под нос и стряхивая с замызганной багровой мантии странную фиолетовую пыль. Воронка за его спиной со звучным хлопком сомкнулась, и вскоре стена вновь стала прежней.
- Ни шагу больше! - выкрикнул Семион, выхватывая меч. - Кто ты такой?
- Ни шагу больше, - скрипучим голосом передразнил его старик, взмахнув рукой, из которой вылетел сияющий золотом куб. - Держи свое "ни шагу больше", недоносок.
Фасилийский шпион завопил от боли, почувствовав, как стопы оплавились и слились с потертыми каменными плитами пола. Его тело по инерции качнулось вперед, и он упал, сломав частично окаменевшие ноги. Жалобно скуля, Семион приподнялся и резким движением разорвал штанину, чтобы узнать, почему внезапно стало так тяжело двигаться. Широко раскрытыми от ужаса глазами он смотрел, как его голени обращались в камень, и кошмарная болезнь неумолимо распространялась. Кожа на коленях и бедрах посерела и начала осыпаться как плохая штукатурка, оголяя затвердевшие мышцы.
- Нет, нет! - закричал Лурий.
Слабо соображая, что он делает, шпион схватился за ноги и принялся оббивать их о пол. Его плоть раскалывалась и осыпалась камнями, усеянными мелкими порами, из которых вытекали остатки крови. Решившись на крайние меры, Семион с размаху рубанул по бедру, надеясь отсечь хотя бы одну пораженную конечность, но лезвие лишь рассекло кожу и с лязгом отскочило, оставив небольшую зазубрину на окаменевшей изнутри ноге. Все напрасно.