Конечно, для многих ирреальных созданий такие условности, как наличие или отсутствие головы, зачастую никак не сказывались на том подобии жизни, которое им даровал купол, но все же осторожность лишней не бывает. Способ борьбы с монстрами был предельно прост, но в то же время смертельно опасен: если у твари есть конечности — отсекай и подрубай, если имеются глаза — выкалывай, свисает раздутый живот — вскрывай, где-то на теле прилипла голова или что-то похожее на нее — руби, круши, сворачивай. В идеале чудовищ стоило расчленять на мелкие кусочки или хотя бы разрубать пополам, благо их тела были почему-то очень податливы даже такой дрянной стали, из какой ковали оружие для городской стражи Нового Крустока.
"Мастеру Шеклозу нельзя так рисковать своей жизнью, на нем держится весь план по уничтожению купола…", — подумал Аменир, хотя особого беспокойства за шпиона юноша не испытывал — Мим уже доказал, что убить его не так-то просто, недаром он занимал должность главы Тайной канцелярии. К слову, агенты Шеклоза тоже не теряли времени даром. Но сейчас на поле боя мелькали тени лишь тех из них, кто изначально шел в западном авангарде отряда Комитета — общим счетом шестеро человек, считая двух смертепоклонников. Агенты, прикрывавшие всю дорогу основные силы с севера и юга, так и не показались. Скорее всего, они сдерживали потоки чудовищ, сражаясь с ними в ирреальной чаще вокруг купола, готовые до конца своей жизни следовать приказу главы Тайной канцелярии. Мим умел выбирать людей.
Несмотря на то, что Ачек, будучи лидером секты, больше привык повелевать другими приспешниками Нгахнаре, он все же не растерял боевую сноровку и ловко орудовал кинжалом, внося свой вклад в избавление от пустых смертей. В конце концов, багрово-черный владыка желал именно этого — единственно истинное должно быть очищено от мерзкой скверны. Поэтому По-Тоно рассекал изуродованную плоть, рубил оплавленные шеи, когтистые лапы и шипастые отростки, кромсал на мелкие кусочки вывороченные наружу органы, которые вряд ли выполняли какие-либо функции в телах чудовищ. Иными словами, он пытался даровать заслуженную погибель несчастным людям, которые не смогли обрести священную смерть и обратились в уродливые экспонаты самого кошмарного анатомического театра в мире.
Уму непостижимо, какие ужасы способен оживить загадочный купол, вторгшийся в реальность. Да, мир никогда не был идеален, для многих он вообще оборачивался настоящим адом, но ведь всему был предел. Однако ирреальные ветры стерли все возможные границы и породили хаос, который размывал реальность и мелкими песчинками уносил ее в бурлящую бездну. Аменир видел это и чувствовал. Безобразные существа, невозможные смерти, изуродованная природа, искаженное пространство — скоро от всего настоящего останутся лишь жалкие огрызки, обмылки, щепки и обрывки. Мечты о лучшем мире осыпались прахом, медленно оседающим на темно-фиолетовую пыль под ногами реаманта.
— Чего стоишь тут грустный-грустный, а?
Кар вздрогнул от неожиданности, услышав бодрый голос Тормуны, которая стояла у него за спиной и с любопытством рассматривала куб из-за плеча реаманта. А он даже не заметил, как опять зачем-то высвободил его из ладони.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Аменир. — Ты разве не должна быть рядом с Ачеком?
— С ним скучно, — сектантка обиженно надула губки. — Он меня постоянно оберегает, туда, мол, не ходи, сюда не ходи, стой тут, бей того… Мелкой надоело. Сам, небось, от пустых смертей избавляется, а мне не дает! И ведь даже на доводы принцессы не обратил внимания! А она марийка, понимаешь? Марийка! И он мариец. Они поженятся и у них будут дети. А он меня не пускает драться с уродцами-уродцами!
— Просто Ачек заботится о тебе. Видимо, ты ему очень дорога, — смущенно пробормотал реамант.
— Дорога-а-а? — задумчиво протянула Тормуна. — Насколько дорога, если деньгами? Нет, я в деньгах ничего не понимаю… В шагах! Насколько я ему дорога, если мерить шагами?