— Этикоэл пришел в Силоф, чтобы всех убить? — опешил Миро.
— Нет, он здесь не за этим, — покачал головой Бахирон. — Он избавлялся преимущественно от солдат и тех, кто мог оказать ему сопротивление. Остальным он дал сбежать — палатки и хижины для беженцев во внутреннем дворе рассчитаны на гораздо большее количество людей, чем число жертв.
Аменир остановился возле одного из трупов, вся кожа которого была покрыта волдырями, в глазницах затвердели остатки студенистого вещества глаз, а у рта, носа и ушей остались следы от алой пены. Видимо, эффект от смещения костей становился все слабее с каждым новым человеком, подвергшимся искажению. Саморегуляция ткани мироздания заставляла Этикоэла прибегнуть к иному способу убийства, но очевидно, что тратить свое время на фасилийских солдат он не собирался, поэтому просто вскипятил их кровь, заставив свариться изнутри.
"Очень интересный подход. А он опять изменил реальность массово или к каждому человеку подходил индивидуально? По идее, на последовательное взаимодействие одним и тем же способом прошла бы реакция защитного механизма, пусть даже и частично нерабочего. Значит, он смог обнаружить нечто общее в столь неустойчивых и разнообразных системах, которыми являются живые существа, чтобы, затронув одну единственную нить, воздействовать на большое количество целей. Мастер Этикоэл поистине гениален. Постойте-ка…", — Кар в ужасе отшатнулся от трупов, поймав себя на мысли, что разглядывал их как объекты для реамантии, а не как людей.
— А ты что думаешь? — спросил его Бахирон.
— Я? — Аменир наконец смог оторвать взгляд от сваренных в собственной крови мертвецов. — А, нет. Мастер Этикоэл определенно был здесь не ради убийства этих людей. Это видно по… в общем, он здесь не за этим, да.
Мур кивнул и задумчиво посмотрел на темную громаду цитадели в центре крепости. Алокрийские беженцы искали здесь укрытие, рассчитывая на помощь вечных врагов. Значит ли это, что доверия к своему королю у них больше не было? Конечно, он ведь исчез, носился по лесам, защищая Комитет и жалкие остатки страны от порождений ветров, и никто о нем ничего не знал. Он подвел народ Алокрии, сражаясь за него. Позволил отчаянию просочиться в сердца подданных и, оберегая от смерти, обрек их на жизнь преисполненную страданий…
— А где сам Этикоэл? — поинтересовался Миро, нервно озираясь.
— Не знаю, мне еще слишком сложно это определить, — вздохнул Аменир. — Надо просто искать дальше.
— Тогда идем в цитадель, — решил Бахирон.
Блуждая по коридорам из массивных темно-серых камней, они встретили немало других жертв старого реаманта. Фасилийские солдаты были нанизаны на резко заострившиеся и вытянувшиеся к потолку напольные плиты, их живьем поглощала плесень со стен, собственные доспехи сужались, раздробляя кости и выдавливая внутренности, металл оплавлялся и сжигал плоть, ткань одежды ниточками вгрызалась в человеческие тела и обволакивала сердца, заставляя те останавливаться, а оружие изгибалось и пронзало своих хозяев. Многие из них сошли с ума при виде вывернутых наизнанку товарищей и поспешили покончить с собой, надеясь хоть как-то остановить этот кошмар. Огромная цитадель, созданная для защиты людей, превратилась в ужасную братскую могилу. Спустя столько лет фасилийцы все-таки смогли захватить кусочек Алокрии, но это принесло им только погибель.
Кар вел отряд по забрызганным кровью коридорам от одного источника энергии искаженной реальности, до другого, но кроме трупов они не находили ничего, что указывало бы на месторасположение Этикоэла или причину его прибытия в Силоф. Остановившись у несчастного солдата, задушенного застежкой собственного плаща, Бахирон посмотрел в его распухшее фиолетовое лицо и коротко подвел итог, который всем и так почему-то казался очевидным: