— Я король, — возмутился Бахирон. — Но позволил произойти такому. Кому еще быть виноватым?
Джоанна многозначительно перевела взгляд на окно в город, а затем снова посмотрела мужу прямо в глаза.
— Дело не в наличии или отсутствии власти. Виноваты все. И в первую очередь илийцы. Нет, не те, которые сидят в советах, владеют обширными землями, имеют высокие военные и светские чины. А ремесленники, которые берут с марийцев больше денег за "элитную работу с запада", торговцы, которые считают, что покупатель-мариец что-то должен им, рядовые солдаты, которые заставляют таких же рядовых марийцев выполнять грязную работу в казармах, цирюльники, владельцы таверн, магазинов, цирков и прочего, которые выгоняют марийцев из своих заведений. И это стало нормой в Алокрии. Илийцы позволяют себе так поступать, а марийцы терпят. Терпели раньше, но сейчас их терпение закончилось. Виноваты все, а не один лишь король.
Как всегда, Джоанна была права. Страна давно уже походила на назревший гнойник, а Бахирон все никак не мог его заметить, пока он не взорвался.
— Все равно я мог остановить раскол Алокрии, но не сделал этого.
— И кем бы ты тогда стал, если бы убил своего друга? — с печальной улыбкой спросила королева, не подавая вида, что ей больно от того, как потерявший самообладание Бахирон с силой сжал ее руку.
— Настоящим правителем! — воскликнул Мур, вскочив на ноги.
— Нет, для тебя только сейчас начинается испытание истинного правителя, — возразила Джоанна, прикрыв книгой красные пятна, оставшиеся на запястье от пальцев мужа. — Объедини страну заново, докажи всем, включая Илида, что ты достоин быть королем.
— Я не могу пойти войной на собственный народ! — яростно выкрикнул Бахирон, давая волю мысли, которая до сих пор зудела у него в голове. — Я не могу сражаться со своим другом, с человеком, который много раз спасал меня в бою!
— Не нужно сражаться. Ты мне рассказывал, что мастер Шеклоз Мим выказал желание помочь стране вместе с другими комитами. Они твои верные подданные, которые служили тебе и Алокрии много лет. Просто позволь им спасти ее.
Последив глазами за мужем, который, выслушав ее, принялся беспокойно и задумчиво мерить покои шагами, Джоанна вернулась к чтению. В воздухе мягко разлилась мелодия илийской колыбельной.
— Допустим, они смогут снова объединить Алокрию без войны, — предположил Бахирон. — Но как это докажет, что я достойный король?
Пение оборвалось, королева тихонько вздохнула и отложила свою излюбленную книгу, которая давно была готова рассыпаться от старости.
— Так тебя это беспокоит? — спросила Джоанна.
— Нет. То есть не только это. Просто, о какой абсолютной монархической власти может идти речь, если король не в силах собственноручно справиться с проблемами в стране?
— Абсолютная власть бывает разной. Предоставь комитам широкие возможности и свободу действий в своих сферах, ограниченную лишь верностью тебе. Чем не абсолютная власть?
— Но я хотел вернуться к традициям, столько времени и сил потратил на роспуск совета комитов…
— И ошибся, — перебила Бахирона Джоанна. — Как мудрый правитель ты должен это признать.
Затерявшаяся в огромном кресле королева продолжала следить за мужем любящим взглядом. Он ходил по покоям, и его шаги становились все тверже. В глазах Мура загорелась решительность, к нему вернулась осанка аристократа оружия, а не пера. На лбу прорезались морщинки, но не от сомнений, а лишь из-за глубоких раздумий. Джоанна нежно улыбнулась. Она больше не беспокоилась о подавленном состоянии Бахирона, перед ней снова был прежний деятельный, властный и мудрый король, ее супруг.
— Хорошо, — решился он. — Илид на самом деле кое в чем прав. В одиночку я править Алокрией не смогу, но мне хватит сил править людьми, которые способны помочь мне в самые трудные времена. Я предоставлю комитам их былую власть. Пока что. Они повторно принесут мне присягу как члены новообразованного Комитета, который будет размещен в Еве, близко к центру страны. Такой орган власти близок по духу марийским идеям, но члены Комитета — мои подданные. Таким образом, они смогут выступать посредниками в воссоединении страны.
Сбросив с себя путы смешанных чувств, Бахирон подошел к своей жене и взял ее за руку, снова опустившись на колени перед ней. В его глазах промелькнуло беспокойство.
— Ты поступаешь очень мудро и достойно правителя, — произнесла королева и прижала его ладонь к своей груди. — Но тебя волнует что-то еще.
— Да, — согласился Мур, опустив голову. — Вспомнились твои слова. Я не собираюсь развязывать гражданскую войну. Уверен, что Илид тоже. Но когда народ увидит правду раскола страны, илийцы в своей гордыне захотят поставить Марию на место, а марийцы в своей обиде — отомстить Илии. И это может оказаться настолько массовым явлением, что контролировать его мы не сможем. Прольется много крови.