"Кажется, я схожу с ума, — закралась в голову убийцы меланхоличная мысль. — Надо бы отвлечься".
— Как идет учеба? — спросил Мит, стараясь придать голосу заинтересованный тон. Получилось плохо.
— Кажется, нормально, Ранкир, — немного смущенно ответил Аменир, уставший от попыток растормошить своих молчаливых товарищей. — Правда, сейчас Академия сильно изменилась, она вся под пятой фармагиков. Даже факультет алхимии почти распущен. Все, кто мог и хотел сохранить свое место, перешли на фармагию. А реамантов глава Академии Маной Сар держит "на всякий случай". Мастер Этикоэл Тон на него много ругается, но ничего поделать не может.
— Понятно, — сказал Ранкир и, поморщившись, опустошил бокал с вином.
— Но учиться я пока еще могу, — Аменир не хотел, чтобы снова повисло неловкое молчание. — Нам удалось перевезти все важнейшие теоретические трактаты по реамантии из Донкара, поэтому я изо всех сил постигаю движения нитей мироздания, суть вещей и так далее… Мастер Этикоэл говорит, что я уже хорошо знаю теорию, но к практике не подпускает, объясняя это опасением, что я "поменяю себе мозги на дерьмо"…
— Суровый мужик, — подметил убийца, упершись пустым взглядом в стену.
— Да, он такой. Но мастер Этикоэл настоящий гений, он верит в могущество реамантии и то, что однажды она сможет изменить мир к лучшему.
Аменир замолчал, заметив, что друзья его как будто не слышали. Это даже не поминки, потому что о погибшем Тиуране вспоминал только он, но никто его не поддержал. Ранкир и Ачек, погруженные в какие-то свои мысли, просто сидели и пили местную кислятину, уставившись в пространство перед собой.
"Зря я их позвал сюда, — опечалился ученик реаманта. — За полгода мы стали такими разными. Чужими друг для друга".
— Как-то уже поздно. Мне, наверное, пора, — подрагивающим голосом произнес Аменир, вставая из-за стола. — Был рад с вами повидаться, хоть и по такому печальному поводу. Надеюсь, еще встретимся как-нибудь.
Ранкир только кивнул в ответ. Ачек, не меняясь в лице, поднял руку в прощальном жесте. На стойке трактирщика Аменир оставил деньги и направился к выходу. У двери он обернулся посмотреть на друзей, но издали они еще больше походили на незнакомцев. Ученик реаманта вздохнул и вышел на улицу.
До комплекса зданий, которые отвели Академии в Новом Крустоке, идти было совсем недалеко. Фармагики дополнительно выкупили в городе несколько домов, чтобы разместить там свои лаборатории. Из-за недавних событий их факультет можно считать практически единственным в Академии, алхимики и реаманты теперь всецело зависели от них. Хорошо хоть к Этикоэлу Тону лишний раз никто соваться не рисковал — старик известен своим крутым нравом.
Освежающий ночной ветерок, развеивая тяжесть воздуха Евы, помогал дышать идущему по улице Амениру. Он старался выбросить из головы неудачную встречу с друзьями. В конце концов, в стране происходило непонятно что, у всех куча работы, незачем отвлекаться на всякую ерунду. В Алокрии обычно говорят: "Не время для любви". Видимо, и для дружбы тоже.
"Что-то я забыл расспросить Ранкира о его жизни, — посетила Кара запоздалая мысль. — Хотя выглядел он здоровым и одет порядочно, только рукав в чем-то испачкал. Наверное, у него все хорошо".
Придумывая для себя все новые сомнительные утешения, Аменир дошел до двухэтажного сутулого домика, в котором позволили разместиться реамантам Академии. Он осторожно, стараясь не шуметь, прошел внутрь и поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, где находились жилые комнаты и кабинет Этикоэла Тона.
— Ты какого черта по коридору шатаешься? — раздался грозный голос старика за спиной ученика. — Разве ты не должен зубрить схемы Фвальс? И почему от тебя несет паленой кислятиной, которую местные по недоразумению называют вином?
— Так ночь же, учитель, — вяло ответил Аменир.
— Ночь? — удивился Этикоэл и посмотрел в окно. — Верно. Ладно, учеба на сегодня закончилась. Но это не повод ужираться этим поганым пойлом, да еще так поздно. Если решил отчаяться и пуститься по наклонной, то лучше проваливай сейчас же, чтобы я и времени своего на тратил на очередного недоучку.
— Все не так, — возразил Кар, погруженный в странную апатию смешанную с беспокойством. — Я встретился со своими старыми друзьями на поминках нашего общего товарища, но… Все так сильно изменилось. Они совсем другие, я их не узнал.