— Я что, виновата? Меня мужчины не любят, Я ведь тоже хочу и мужа, и детей иметь, и чтоб свой дом был. А что тут плохого? Я же не бегаю по мужикам, как эта твоя Лина. Весь институт про вас говорит! — в ее голосе послышались нотки невинного торжества.
Настала очередь Сергея покраснеть и почувствовать замешательство — надо же, только две ночи провел с бабой, а уже все в курсе! И не поставишь Асю на место, чтобы не лезла не в свои дела — он сам сунулся к ней с непрошеными нотациями.
— Черт, гм, я… Да, конечно, ты извини, Ася, я не имел права говорить тебе такие вещи. Прости, ради бога, я просто потому, что этот твой Володя… гм…
Она понимающе кивнула:
— Да хоть какой есть, что тут поделаешь. Тебе не понять, ты мужик. Захотел — с Линкой Ковановой пошел, захотел — еще с кем-то. А я так не могу, мне семью надо, и я хочу по-честному, как у людей. Так подпишешь ему характеристику?
— Ладно, подпишу. Только экзамены в аспирантуру он все равно не сумеет сдать, мне непонятно даже, как он вообще диплом получил.
Ася сразу повеселела.
— Ну, и ладно, еще лучше, — она небрежно махнула рукой, — не поступит в аспирантуру, так еще год будет стажироваться, покантуется тут, а там видно будет. Ладно, спасибо. Так я пойду и скажу Володе, что ты подпишешь, да?
— Да-да, передавай ему мой пламенный пионерский привет.
Довольная Ася скрылась за дверью, а Сергей сидел и злился на самого себя за то, что полез не в свое дело. Какое он вообще имел право? Ася может жить так, как считает нужным. Возможно даже, у нее с этим рыжим что-то и получится — чувствуется, что парню до чертиков не хочется возвращаться в родной Владивосток, он из кожи будет лезть вон, чтобы заиметь ленинградскую прописку и остаться в Ленинграде. А раз так, то для него сейчас самое время подсуетиться — Ася спит и видит, как бы ей обзавестись законным мужем. И шут с ним, что он дурак, что ей уже двадцать восемь, а ему только двадцать три, что они вместе смотрятся, как… как мама с сыном, что ли. Шут со всем этим, если он согласен на ЗАГС.
Поймав себя на том, что вновь начинает мысленно злопыхательствовать, Сергей постарался выкинуть из головы Асю и рыжего Володю, посмотрел на часы и, решительно поднявшись, направился в кабинет к брату.
Петр Эрнестович встретил Сергей так, словно они расстались не более часу назад.
— Сережка? Подожди чуток, посиди в кресле — сейчас освобожусь.
Он дал последние указания двум аспирантам, которые возились с плакатом, наклеивая на него фотографии, потом позвонил машинистке из соседнего корпуса и попросил перепечатать две страницы текста.
— Петр Эрнестович, смотрите, как? — аспиранты развернули плакат с уже наклеенными фотографиями.
Он критически осмотрел его, потом махнул рукой:
— Ладно, сойдет. Хорошо, ребята, идите, — а когда аспиранты с плакатом вышли, повернулся к сидевшему в кресле брату: — Видишь, Сережик, какие дела? Завтра мне лететь в Берлин, а у нас еще работы невпроворот. И текста две страницы новая машинистка запорола — английского не знает, так она мне один и тот же абзац два раза напечатала, теперь все переделывать. Ладно, говори, как ты?
— Так завтра ты летишь? — Сергей, не глядя брату в глаза, повертел в руках пресс-папье и поставил его на место. — А я, понимаешь… я хотел попросить, если можно… Если б ты мог позвонить и попросить… Короче, я хочу перенести отпуск с июля на май. Я б, конечно, мог сам договориться — есть люди, которые со мной с радостью поменяются, но там нужно менять график отпусков, а это через отдел кадров. Формальности, понимаешь. Короче, если можно, я прошу тихо и быстро внести изменения в график отпусков — вреда от этого никому не будет. И еще я хочу взять несколько дней за свой счет — через пару дней мне надо уехать, понимаешь? За свой счет без уважительных причин не дают, но тебе пойдут навстречу, я знаю.
Петр Эрнестович какое-то время внимательно смотрел на непривычно запинавшегося, смущенного брата, которого не видел с субботнего утра, потом кивнул.
— Скорей всего, ты прав, именно так: если я попрошу, то в отделе кадров мне пойдут навстречу, — медленно и раздельно произнося слова, подтвердил он, — однако…
— Только не начинай меня воспитывать, я прошу, понимаешь? Я очень тебя прошу!
Муромцев-старший вздохнул и сдался:
— Хорошо. Отпускные, конечно, тебе насчитать уже не успеют, но деньги у нас есть, деньги не вопрос. И далеко ты хочешь отправиться, если не секрет?
— Какие секреты, — Сергей постарался говорить, как можно развязнее, — хочется повидать мир, съездить в Карпаты.