Транспорт у Володи абсолютно экологически чистый: летом — велосипед, зимой — лыжи. В ближайшую деревню выбирается раз в неделю, чтобы сдать грибы, купить молока. Зимой такие вылазки еще более редки. В доме есть электричество и старенький черно–белый телевизор.
«А в Бога веруешь?» — спрашиваю я.
«Нет. То есть я верую, но не так, как все. Я в церковь не хожу, потому, как вижу, что люди, которые там бывают, на самом деле в душе не веруют. Они только вид делают, выходят из церкви и творят разные безобразия. А у меня Бог как бы внутри меня и вокруг, в красоте вот этой. Вот в этого Бога я и верую».
РУССКИЙ ПЕЙЗАЖ В КАРТИНАХ МАТЕМАТИКА НИКОНОВА
Есть в Подмосковье замечательный уголок — тихая лесная речушка со старинным названием Воря. Когда шум и суета большого города становятся невыносимы, когда хаос мыслей достигает своего апогея, нет лучшего способа вновь обрести себя, чем посидеть погожим летним деньком на берегу Вори, заросшим пахучими лесными травами.
Деревья, растущие на другом берегу, подступают к самой воде, склоняются, словно хотят напиться, и своей зеленой массой образуют стену, которая отгораживает вас от неурядиц внешнего мира. Внизу плавно струится поток, огибающий островки кувшинок, и его неспешное движение захватывает обрывки мыслей, расставляет их стройной цепочкой, делает их цельными и емкими. Многочисленные желания, которые терзали вас, словно дикие звери, отступают, становятся иллюзорными и совершенно ненужными. И тогда мир раскрывается перед вами во всей своей красе и разумности.
Вы думаете, я действительно сидел на берегу Вори и все это переживал? Нет, я всего лишь смотрел картины московского художника Владимира Глебовича Никонова, которому удалось не только подсмотреть настроение природы, но и сочетанием красок передать его на полотне. Передать так, что, сидя, скажем, в галерее на Варварке, можно было в полной мере ощутить прохладу воды, услышать жужжание шмелей, почувствовать аромат лесных цветов. И все это лишь при помощи волшебной палочки, называемой кистью, способной сказочным образом передать все цветовое многообразие мира.
Для меня всегда было загадкой умение художника перенести увиденное на полотно. Бывало, я стоял за спиной работающего мастера и неизменно удивлялся, когда после нескольких, казалось бы, хаотичных мазков вдруг начинали проявляться листочки, лепестки, веточки… Это напоминало процесс проявления фотографии, но там работала химия, был определенный алгоритм соединения химических веществ, а как этот процесс происходил у художника, было совершенно непонятно. Может быть, здесь тоже присутствовал некий алгоритм, позволяющий отраженный свет преобразовать в точное движение руки? Я хотел получить ответ у Владимира Глебовича, который является не только заслуженным художником России, но и доктором технических наук и математиком по профессии.
Для того, чтобы понять какой–либо процесс, необходимо вернуться в его начало. Еще в раннем детстве Володя с удовольствием занимался легкой безударной чеканкой, при помощи которой он выдавливал на крышках деревянных коробочек различные пейзажи. Никто этому его не обучал. И уже позднее он с удивлением узнал, что подобной работой занималась его бабушка, которую специально обучали этому ремеслу. А Володя сам, без посторонней помощи, набивал песком формы, хорошо зная, как это следует делать. Откуда взялись эти знания?
Считается, что если человек следует своему предназначению, ему не требуется специального образования — все необходимые знания уже заложены в нем, как заложены знания в пшеничное зерно о том, как ему расти и плодоносить. Остается лишь вспомнить и воспользоваться ими.
Постепенно занятия декоративно–прикладными работами и литьем переросли в увлечение живописью, и Владимир Глебович выбрал достаточно редкий жанр — живописную миниатюру. В этом жанре работали известные мастера прошлого, такие как Перов, Шишкин, Похитонов. Уже само название «миниатюра» говорит само за себя — картины имеют небольшой размер, часто, не более, почтовой открытки. Чтобы разместить на такой площади образы своих любимых «героев» — пейзажи средней полосы России, монастыри и церкви — Никонову требуется поистине математическая точность в выборе сюжета. О содержательной части его картин хорошо сказал Илья Глазунов: «именно любовь к Божьему миру отличает его работы от работ многих художников–профессионалов, которые любят себя в природе, а не природу в себе».