Я взял паузу, чтобы слушателей пробрало. Кэт действительно взглянула на меня с испугом, а маг лишь недоверчиво нахмурился.
— Чтобы избавить дом родной от напастей, селяне в ночь перед шабашем дают суккубам откуп. На болота посылают самую ядрёную девку. Всем селом выбирают, в основном мужчины, предварительно удостоверившись, что она действительно самая ядрёная, и в процессе отнимают то, что женщине даётся от рождения. Суккубы, терзая несчастную, оставляют деревню в покое. До следующего года.
Я ухмыльнулся и хитро скосил глаза на ученицу мага.
— Ты как, Кэт? Готова спасти несчастную деревню?
Та мгновенно стала пунцовой.
— Не стоит недооценивать народные поверья, мастер Летт, — хмуро бросил Эдвин.
— Уж не мне ли об этом знать. Но иногда легенды — это просто легенды. Притом идиотские и вредные. Сочинённые лишь от дремучести или чтобы молодняк на болото не бегал.
С этими словами я дёрнул коня и развернул его в сторону северной дороги. Моим спутникам ничего не оставалось, кроме как последовать за мной.
Почти до самого вечера мы двигались молча, растянувшись в цепь. Лишний раз перекрикиваться через плечо никто не хотел, а дорога выстроиться в линию не позволяла. Старым трактом уже давно никто не пользовался. Кустарник по обочинам, сперва робко, а зачем уже и громогласно вступил в свои права, вытянув на грунт длинные щупальца лоз, коряг и корней. Сам лес тоже не оставался в стороне, и иногда нам приходилось объезжать молодые деревца, растущие посреди тракта. То и дело на дорогу, обалдев от отсутствия шумных людей, выбегал заяц или белка, а один раз даже вальяжно выползла рысь, смерив нас презрительным взглядом. Лошади было испугались и начали надсадно хрипеть, ворочая ушами из стороны в сторону, но хищник лишь лениво облизал лапу и решил не связываться с идиотами, поехавшими в обход. Рыжуха скрылась в чаще, а я в который уже раз за всё время путешествия пожалел о том, что не догадался прикупить в Остолье арбалет. Как минимум шкуру можно было неплохо продать на ближайшем рынке.
Северное зимнее солнце лениво пробивало своими лучами серую пелену облаков. Оно было похоже на шаловливого ребёнка, умыкнувшего у отца-охотника нож и самозабвенно тыкающего им в лист фанеры, дырявя его насквозь. Хоть Жертвенность уже и миновала, а сам день должен был начать расти, воздух потихоньку всё равно начинал наливаться густой оранжевой краской, и я понимал, что до ночлега нам оставалось ещё от силы пару часов. Проводить ещё одну ночь в чистом поле не хотелось, но выбора у нас особо не было. Эдвин говорил, что лет пять назад вокруг старого тракта ещё стояли какие-то нищие посёлки, но с тех пор всё сильно поменялось. Те отдельные срубы, что нам встречались по пути, были заброшены давно и прочно, только ветер гудел в опустевших домах и хлопал ставнями.
После обеда погода переменилась. И не в нашу пользу. Разошёлся ветер, завывая, словно гунгарский волк, и так же по-людоедски заползая за воротник и стужа спину. Я то и дело ёрзал в седле, пытаясь поплотнее закутаться в куртку, но помогало слабо. Зима в Лирране в этом году была какой-то уж совсем холодной для здешних мест. Обычно обходилось даже без снега, а в этом году вон, белая пороша всю землю сплошняком засыпала, воланчиками кружится на ветру. Слава богу, что только на полпальца взяло, сапоги спасают. Иначе, воспаления лёгких было бы не миновать.
Мои спутники, в целом, чувствовали себя ничуть не лучше. Эдвин достал откуда-то из котомки широкую меховую шапку из меха северолиса, которого промыслово бьют в Суртуле, и тут же натянул её чуть ли не на самый нос. А Кэт просто уткнулась в широкий беличий мех своего воротника, надеясь отогреть хотя бы нос.
К вечеру, когда уже начало окончательно смеркаться, ветер разыгрался не на шутку, превратившись в настоящий ураган. Даже лошади встали, истерично ржа и вихляя вытянутыми мордами, стряхивая с глаз снег. Мы от них тоже не сильно отличались. Мелкая ледяная порош кнутом била в лицо, заставляя щуриться и прикрываться ладонями. Даже могучий еловый бор пригибался от ветра, словно стайка слуг при виде карсильского феодала.
В конце концов, было принято решение останавливаться на ночлег. Солнечного света уже почти не было видно, налетевшие тёмные тучи заглушили даже его догорающие остатки. Спешившись и взяв лошадей под уздцы, мы ещё с полчаса бродили по окрестностям, прежде чем нашли пригодную для стоянки поляну. Пока я привязывал коней к небольшой осинке, сиротливо косившейся на её краю, Эдвин сделал несколько пасов руками. Тут же меня обдало жаром, а снег вокруг мага начал потихоньку таять, пропитывая чёрную землю влагой. Но всё же, это было лучше, чем разводить костёр на голом ветру.