«Откуда столько веры, столько доверия к людям? Из какого сплава он создан, если, почти умирая, находит в себе силы утверждать: «Нет!» Ох, если бы у нее нашлось хоть немного сил! Она стыдилась встречаться с ним глазами, в которых читала одни и те же вопросы и просьбы: «Скажи мне что-нибудь о себе. Ведь ты уже выбрала себе дорогу в жизни? Неужели ты все еще не убедилась, насколько сложной бывает жизнь?..»
Зазвонил телефон и Сильва сняла трубку:
— Звонят из хирургического отделения!.. — услышала она хриплый мужской голос. — Доктор Граменова, вы? Говорят из морга. Сюда привезли труп женщины... Попала в катастрофу. Требуется срочно провести вскрытие... Прошу вас, приезжайте немедленно.
Сильва слушала быструю речь своего коллеги, но не заметила в его голосе никакой особенной тревоги. Ей стало больно, что работа приучила их смотреть на смерть профессионально, как на нечто обыденное.
В морге, как всегда, было холодно. Только что вымытый прохладный кафельный пол блестел. Возле стола суетились два врача.
Сильва подошла и приподняла простыню с лица мертвой и окаменела: Венета смотрела на нее остекленевшими глазами. Сильва почувствовала, что теряет сознание. Она была уверена, что после возвращения отца к жизни все страшное осталось позади. А теперь на нее смотрели безжизненные глаза той, которая ее вырастила. Венета была для нее тем человеком, которому она во всем доверяла. Когда два дня назад Сильва застала ее дома с тем молодым человеком, она заметила в ней какое-то странное напряжение. Спустя минуту она снова стала той же самой Венетой, которая в любой момент готова была защитить и приласкать ее, Сильву. А теперь Венета лежала мертвая, бездыханная. Неужели и в этом Сильва виновата? Почему ушла эта волевая женщина, которая признавала, что одна только Жасмина сильнее ее как личность? Неужели Сильве надо было столкнуться с тяжелой утратой, чтобы понять, что она из-за своего самолюбия полностью оторвалась от жизни? А может, она только теперь пробуждается для жизни в этом сложном мире?
— За любую самонадеянность приходится дорого расплачиваться, — услышала она голос доктора Чалева.
Сильва резко повернулась к Чалеву, словно ее ударили. Единственное, что она увидела, была ироническая улыбка, застывшая на его губах.
— Попрание норм жизни, — продолжал он. — Любовная интрижка и, в конце концов, трагикомедия. Каждый получает по заслугам... Вы сделаете вскрытие? — спросил Чалев, снимая простыню с тела.
— Не прикасайтесь к ней! — крикнула Сильва. — У вас грязные руки! Прошу вас покинуть морг! Пусть здесь останется только медсестра.
Мрачный коридор поглотил шаги удаляющегося врача.
Когда через час Сильва вошла в палату отца, она пыталась казаться спокойной. Ей так захотелось прижаться к его груди и выплакать всю накопившуюся боль, но она знала, что любое волнение может стать для отца фатальным.
Велико шутил о чем-то с сестрой и, увидев Сильву, развел руками:
— Наконец-то прибыл главный цербер! До каких пор, милые девушки, вы будете меня держать здесь, как арестанта? Мне уже пора вставать. Хорошо, я согласен, сначала прогуляюсь с вашей помощью, потом уже самостоятельно. Пусть будет так... — И он поднял руки, чтобы они могли подхватить его под мышки.
Велико уже сидел на постели, и лицо его как-то по-детски сияло.
— Мы еще поживем! И еще как!.. — взволнованно сказал он и вдруг уставился на дверь. В палату вошел Драган. — Ты как раз вовремя пришел, браток! — весело воскликнул Велико. — Помоги! Женщины боятся. Помоги мне встать на ноги и сделать первый шаг... — Опершись на плечо Драгана, он встал.
Сильва, взволнованная, стояла возле них. Неужели это те самые люди, которые всего несколько дней назад ненавидели друг друга?
Драган и Велико дошли до окна.
— Я верил, что ты придешь, — проговорил Велико.
— Меня задержал Ралев. Пришлось поговорить кое о чем по работе. Как только мы закончили, я первым делом зашел сюда. — Драган вытер рукой пот с лица и снова подставил свое плечо Граменову. — Мне сказали, что твои дела пошли на поправку, но я хотел убедиться в этом сам.
— Такой, как я, никогда не пропадет, — засмеялся Велико. — Сколько еще испытаний выпадет на наши головы! — И он украдкой посмотрел на Сильву, но она заметила это и покраснела.
Она думала о них обоих, об их любви к жизни, о себе самой, думала и о Венете.
— Так-так, еще немного, еще немного, — поддерживал Велико Драган. — А как только крепко встанешь на ноги, никаких санаториев. Ко мне приедешь, на виноградник. И виноград у меня есть, и мед, а о вине и говорить нечего. — Драган помог ему лечь, натянул на него одеяло, укутал его. — Я тебя буду ждать, так и знай. Сколько работы нам предстоит! И памятник Ярославу ждет. Он словно живой будет... — И Драган ушел в сопровождении медсестры.