– Да, – стоял на своём мистер Твайл.
– Позвольте узнать, какая именно? – Управляющая переплела пальцы, положив руки на стол, и наклонилась к гостю. Глаза её недобро сверкали.
– Понимаете, когда произошло разделение… На текущие социальные группы…
– На лиловых и серых, – поправила его мисс Вэндженс.
– Именно, – кивнул мужчина. – Так вот, когда это разделение произошло, то я по какой-то причине оказался среди серых.
Женщина несколько секунд молчала, внимательно глядя на посетителя.
– А с чего вы решили, что это ошибка? – наконец спросила она.
Мужчина был настолько удивлён, что даже не сразу нашёлся с ответом:
– Ну, как…
Управляющая, меж тем, продолжала:
– Мистер Твайл, как уже было много раз сказано, разделение происходило по принципу выявления наиболее интеллектуально развитых, одарённых и перспективных граждан с целью создания для них особых условий, способствующих развитию их выдающихся способностей, чтобы они могли в будущем приносить обществу пользу. Все остальные же должны посвятить себя исполнению важных бытовых обязанностей для поддержания надлежащей работы систем Убежища.
Мистер Твайл вспыхнул, и мисс Вэндженс еле удержалась от улыбки. Ещё бы: нет ничего болезненнее для самца, чем официальное признание его бесполезным и бесталанным. Каждый из них почему-то уверен, что является выдающейся личностью – должно быть, так всё время говорили их мамочки в детстве.
Хвалёное самообладание гостя готово было вот-вот дать трещину, однако пока он ещё держался.
– Милая моя, – начал он настолько спокойно, насколько мог. – Вы, вероятно, не знаете, что за то, чтобы попасть сюда, я в своё время отвалил кругленькую сумму…
Мисс Вэндженс поморщилась: она терпеть не могла, когда её называли «милой», и уж точно не была «чьей-то». А ещё не любила, когда мужчины тыкали ей в нос своими деньгами: «Много в бумажнике – мало в штанах», – как поговаривала её покойная бабуля.
– Отнюдь, мне всё это прекрасно известно: и о цене, уплаченной вами за место в бункере, и о должности, что вы занимали в директорате крупнейшего из банков Европы. Однако всё это было ДО. Сейчас, если вы не обратили внимания, деньги и прежние связи не имеют значения. Я понимаю: должно быть, вы не привыкли, чтобы с вами обращались подобным образом, однако привычки придётся менять, если вы планируете вписаться в иерархию Убежища.
Мистер Твайл, наконец, не выдержал и вскочил с места. Мисс Вэндженс видела, как в свете энергосберегающих ламп капли пота блестят на его сияющей лысине.
– Мы ещё посмотрим, где моё место! – прошипел мужчина. – Я это так не оставлю!
Управляющая и бровью не повела.
«Вне всяких сомнений», – подумала она, наблюдая, как гость спешно покидает её кабинет, едва не перевернув при этом один из стульев.
Однако не успела женщина вернуться к своим делам, как появился новый посетитель. О его приходе не доложил охранник, он даже не постучался! Мисс Вэндженс уже хотела возмутиться по этому поводу, но, разглядев гостя, похолодела. Эти пронзительно голубые глаза всегда заставляли её испытывать это чувство, даже когда их обладатель в самый первый раз пришёл к ней на её старой работе. Катарина Вэндженс ещё тогда поняла, что этот человек опасен, хотя и сама не могла сказать, откуда ей это известно. И уж совершенно точно она знала, что такому, как он, нельзя ни в чём отказывать.
Зачем он пришёл сейчас? Мисс Ви не могла угадать. Однако раз он был здесь, то ей оставалось лишь выказывать всяческую покорность и очень, очень внимательно слушать…
20.
Герберт не знал, как отнесутся к его «украшению» окружающие. Точнее, с другими жильцами всё было ясно в первый же вечер: они косились, но вопросов не задавали. Мисс Вэндженс успела их приучить не поднимать лишнего шума, а лезть в чужие дела уж тем более никому не хотелось – своих проблем хватает. А вот охрана? Да и, наконец, сама мисс Вэндженс?
Когда один из дежурных окликнул Герберта и отозвал его в сторону, у парня внутри всё сжалось. Однако охранник, окинув его придирчивым взглядом, спросил:
– Откуда фингал, малец?
– Упал, – незамедлительно солгал Герберт.
То же самое он всегда говорил родителям, если случалось подраться в школе.
Мужчина недоверчиво покачал головой.
– Упал, говоришь? – задумчиво протянул он. – Ну, ладно… Иди… И, смотри, не падай больше!
Сказав это, охранник отвернулся и отправился дальше патрулировать коридор, а Герберт облегчённо вздохнул: пронесло.