Начиная с 1986 года крупные операции против отрядов Ахмад Шаха советскими войсками не проводились. Все ограничивалось нанесением авиационных и огневых ударов, которые в высокогорных условиях были малоэффективными (дробили скалы), а также проведением частных боевых действий. К этому времени Масуд из обычного полевого командира вырос в крупную политическую фигуру, известную всему Афганистану и за его пределами.
Сейчас, по прошествии многих лет, следует определенно сказать: Ахмад Шах очень умело вел пропагандистскую работу и использовал в своих целях западных журналистов, создававших его образ легендарного борца за родину, народ, ислам и свободу, а военное командование своими неумелыми действиями содействовало становлению Ахмад Шаха в этом качестве. И хотя по своим личным качествам он вполне подходил на роль лидера, способного обеспечить мир и спокойствие в Панджшере, но руководящие политики из НДПА не очень-то стремились привлечь его к сотрудничеству с властями Афганистана. Этому было много причин, а главная из них — пуштунское руководство Афганистана не хотело делить власть с таджиком. Хотя надо заметить, что сам Ахмад Шах Масуд всегда считал себя гражданином Афганистана, никогда не поддерживал сепаратистские настроения, даже отвергал идею таджикской автономии в рамках единого Афганистана.
Политика национального примирения
В мае 1986 года к власти в Афганистане пришел бывший глава госбезопасности Мухаммад Наджиб 24 , взявший псевдоним Наджибулла. Он объявил о проведении в стране политики, получившей название — политика национального примирения…
После провозглашения правительством курса на национальное примирение, 13 января 1987 года в районе кишлака Базарак (15 км северо-восточнее Руха) Масуд предпринял попытку выйти на переговоры с партийно-государственными органами уезда Панджшер. Но ему было предъявлено провокационное требование — сложить оружие, то есть была сделана очередная попытка действовать против «льва Панджшера» с позиции силы. Диктата он не терпел ни от кого. В ответ — отказ от всяких контактов с госвластью.
Несмотря на то что никаких договоренностей достигнуто не было, 18 января 1987 года в отряды панджшерской группировки ИОА поступило указание о прекращении неспровоцированных боевых действий против советских и правительственных войск. Однако некоторые руководители ДРА продолжали организовывать всякого рода провокации и прилагать усилия, направленные на втягивание советских войск в бои с отрядами Масуда. От представителей МГБ ДРА периодически поступали сведения о враждебных актах, совершаемых отрядами Ахмад Шаха, которые после проверки, как правило, не подтверждались. Но новые «разведданные» инициировали очередные требования афганских руководителей о проведении боевых действий против вооруженных отрядов Ахмад Шаха.
Представитель ГРУ ГШ подполковник Дмитрий Вере-тенников, работавший в то время в зоне действий отрядов Ахмад Шаха в Панджшере, вспоминая о тех днях, рассказывал: «Провозгласив политику национального примирения, руководство РА сосредоточило усилия на том, чтобы с самого начала реализации “нового курса” не допустить заметной разрядки напряженности, создававшей благоприятные условия для вывода ОКСВ из Афганистана.
Наблюдая и анализируя развитие обстановки в стране из Панджшера, где дислоцировались 682-й мсп 108-й мотострелковой дивизии (кишлак Руха) и второй батальон 345-го отдельного парашютно-десантного полка (кишлак Анава), а также части 2-й пехотной дивизии ВС РА, могу засвидетельствовать следующее:
— на протяжении полутора-двух недель накануне 15 января 1987 года — дня официального начала реализации политики национального примирения — наносились мощные БШУ и осуществлялись огневые налеты по основным базовым районам отрядов непримиримой оппозиции, в том числе по воздерживавшимся от боевых действий мятежникам панджшерской группировки Ахмад Шаха Масуда. Необходимость активизации вооруженной борьбы с моджахедами обосновывалась афганской стороной стремлением “склонить” оппозицию к мирным переговорам. Цели для ударов выдавались спецслужбами РА. Естественным следствием нанесенных ударов стали ответные действия противника, поскольку специфика боевых действий в Афганистане изначально предполагала с учетом местных обычаев кровной мести непременное возмездие. Причем мятежники “мстили” конкретным сторожевым заставам, в зоне ответственности которых они теряли своих людей. По месяцу и более изо дня в день могла обстреливаться одна и та же сторожевая застава. Обстрелы прекращались лишь после эвакуации с заставы убитых или раненых. Так было и в январе-феврале 1987 года:
— с середины января активизировалась деятельность военной разведки РА и подразделений ХАД в Панджшере. Командование 40-й армии, командиры рухинской и анавинской группировок советских войск значительно чаще информировались о планах мятежников по уничтожению активистов и разгрому органов госвласти, нападению на наши сторожевые заставы, о прибытии в Панджшер караванов с оружием и боеприпасами. Последовали даже не отмечавшиеся ранее предложения по организации засадных действий и выделению с этой целью проводников;
— активизировалась боевая деятельность расположенных в Панджшере частей и подразделений 2-й пехотной дивизии ВС РА, значительно участились полеты афганских боевых вертолетов;
— мероприятия, проводимые представителями госвласти в плане реализации курса на национальное примирение, носили по своей сути демагогический характер. О выходе на прямые переговоры с оппозицией речь не шла. В очередной раз мятежникам предлагалось сложить оружие без всяких предварительных условий.
В итоге реализация политики национального примирения в Панджшере вылилась в возобновление интенсивных боевых действий, в которые были втянуты и советские гарнизоны. Характерно, что возвращение на “исходные рубежи” оказалось для нас в то время в значительной мере желанным. Те две ночи, что бесконечно тянулись в тревожной мертвой тишине, не нарушаемой ни единым выстрелом (приказом командующего 40-й армией с 15 января несанкционированная стрельба запрещалась), были действительно тяжелым испытанием. Одно дело, когда в кромешной южной темноте на любой шорох можно отреагировать очередью из автомата, и совсем иное — бездействовать, особенно когда знаешь, что противник должен предпринять ответные действия.
Так уж случилось, с подписанием Женевских соглашений по нормализации ситуации в Афганистане и поэтапному выводу советских войск стратегические цели советского командования и руководства ИОАП совпали: обе стороны были заинтересованы в безусловном и точном выполнении достигнутых договоренностей, причем командование 40-й армии должно было обеспечить вывод войск с минимальными потерями.
Режим Наджибуллы, сознавая неизбежность предстоящего в случае прекращения военной поддержки со стороны СССР ухода с политической арены, всеми возможными способами, включая военные провокации, добивался срыва, в крайнем случае затягивания сроков вывода наших войск.
Однако, несмотря на сопротивление афганского руководства, в апреле - мае 1988 года группировка советских и афганских войск без боевых потерь покинула Панджшер».
Без учета того, что с конца января 1987 года в зоне, контролируемой Масудом, установилось неофициальное перемирие, 13 февраля правительство ДРА уезд Панджшер и всю провинцию Парван объявило зоной боевых действий. Но даже в этих условиях руководитель ИОАП продолжал проявлять сдержанность, стремясь избежать потерь, сохраняя силы для действий после вывода наших войск. Основные усилия в это время он сосредоточил на проведении мероприятий по активному заселению зоны влияния мирным населением, на осуществлении восстановительных работ, сооружении хозяйственных и социальных объектов (дорог, школ, мечетей, больниц), а также налаживании мирной жизни населения.