Время написания "Римской истории" совпадает с наиболее трагическими и героическими для империи событиями П в. - с Парфянской войной и эпидемией чумы, в результате которых население государства сократилось почти наполовину, а хозяйство огромных областей пришло в упадок, жизнь во многих городах замерла и создались первые предпосылки для грандиозного кризиса имперской государственности, который начался со смертью сына Марка Аврелия Коммода, правившего в 180-192 гг. и приобрел колоссальный размах через сорок лет, когда в 235 г. был убит Александр Север, последний представитель династии Северов, сменившей династию Антонинов.
Война началась в 161 г., когда парфянский царь Вологез III, вступивший на престол в 149 г. и всю свою жизнь боровшийся против римлян, вторгся в Армению, в ту пору обладавшую значительной автономией и имевшую формальный статус "союзного Риму государства"; цари в Армении между тем назначались или по крайней мере утверждались имперской администрацией. Боевые действия начались крайне неудачно для римлян. Их войско под командованием полководца Севериана, наместника Каппадокии, потерпело сокрушительное поражение при Элегейе, а сам главнокомандующий погиб. Парфяне опустошали Восток, а в Сирии возникли сепаратистские настроения. Марк Аврелий поручил ведение войны своему соправителю Луцию Веру, помощником которого (или легатом) стал опытный военачальник Стаций Приск. Еще одним командующим в войне сделался Авидий Кассий, тот самый, который, по преданию, был потомком одного из убийц Цезаря и сторонника республики Кассия; позднее, в 175 г., получив ложное известие о смерти Марка Аврелия, он провозгласит себя императором и погибнет в сражении с верными правительству войсками. Какие-то полномочия по командованию войсками были предоставлены и Марцию Веру. На Восток были переброшены свежие легионы. Между тем император не торопился к театру военных действий: по пути "...он охотился в Апулии; у Коринфа и Афин он катался по морю с музыкой и пением и задерживался в каждом известном своими удовольствиями приморском городе Азии, Памфилии и Киликии" (Авторы жизнеописаний Августов Вер 7.1). Даже прибыв в Антиохию, он предавался радостям жизни, нимало не беспокоясь о происходящем на полях сражения. Некоторое время война велась с переменным успехом, однако затем перевес склонился на сторону римлян. В 164 г. войско под командованием Стация Приска и Авидия Кассия одержало решающую победу над парфянской армией, возглавляемой царем Хосроем (греческий эквивалент этого парфянского имени Оксирой), при Эвропе, причем парфяне понесли колоссальные потери, а войско римлян пострадало сравнительно мало. В 165 г. римская армия перешла Евфрат и вторглась в Месопотамию. Штурмом был взят ряд городов, включая древний Вавилон. Конец войне положил захват резиденции Вологеза Артаксаты. После этого, из-за начавшейся чумы, был заключен поспешный мир, причем несоизмеримый с успехами римского войска. В Риме императоры отпраздновали триумф и наградили себя титулами "Парфянский", "Армянский" и "Величайший".
Между тем вернувшиеся войска принесли с собой чуму, которая распространилась по всей империи и в течение нескольких лет свирепствовала в Италии и на Западе. При этом, по всеобщему мнению населения, она была карой богов за вероломство. "Моровая язва, говорят, появилась сначала в Вавилонии, где в храме Аполлона из золотого ящика, случайно разрубленного одним воином, вырвался тлетворный дух и затем распространился по земле парфян и по всему миру. Это произошло не по вине Луция Вера, а по вине Авидия Кассия, вероломно захватившего Селевкию, которая приняла наших воинов, как своих друзей" (Авторы жизнеописаний Августов. Вер 8.2-3).
Парфянская война и успехи римских войск в Армении и Месопотамии стимулировали в кругах образованных людей империи интерес к историческим исследованиям. События, происходившие на Востоке, описывались многократно самыми разными писателями. Обзор этих исторических исследований преложил Лукиан Самосатский, знаменитый сатирик, один из ключевых деятелей Греческого Возрождения, в своем замечательном трактате "Как следует писать историю". Он рассмотрел существующие исторические сочинения и подчеркнул их очевидную неудовлетворительность. Прежде всего, большинство произведений подобного рода представляли собой явные подражания. Некоторые строились по образцу истории Пелопонесской войны, принадлежащей перу великого историка Фукидида (460-396 гг. до н.э.). Особо подчеркивался при этом аттический дух сочинений, по всякому поводу действующие лица произносили помпезные и бессмысленные речи. Даже начало иногда полностью совпадало с началом труда афинского историка (за исключением имени сочинителя и названия противников в войне): "Креперей Кальпурниан Помпейополит написал историю войны парфян и римлян, как они воевали друг против друга, начавши свой труд тотчас после ее возникновения". Особенно много ассоциаций вызывала чума, возникшая как в ходе Пелопонесской, так и в ходе Парфянской войны. Она описывалась почти такими же словами что и у Фукидида. Другим объектом подражания была "История" Геродота (ок. 484-425 гг. до н.э.). Противостояние империи и парфянского государства напоминало рассказ о борьбе греков с персами в V в. до н.э., при этом эпигоны подражали Геродоту даже в стиле. Произведения, выдержанные в ином духе, представляли собой простой и сухой перечень фактов. Общим для всех историков этой поры Лукиану представлялась неспособность обращаться с фактическим материалом. События, слова и действия исторических персонажей зачастую выглядели искаженными, льстивыми для своих и уничижительными для врагов. Историки-дилетанты измышляли собственные факта, придавали особое значение тем вещам, которые такового не имеют, а с по-настоящему важными сведениями обращались весьма произвольно. Любопытно еще одно наблюдение Лукиана, которое, похоже, можно применить и к Аппиану: "Вследствие своего крайнего аттицизма и в стремлении к строгому и чистому языку он нашел нужным переделывать римские имена и переводить их на греческий язык. Так, Сатурнина он назвал Кронием, Фронтона - Фронтидом, Титана - Титанием, и так далее, часто еще смешнее".
Лукиан формулирует свои требования к историческому исследованию. У автора необходимо наличие двух качеств: государственного чутья и умения излагать свои мысли. Первому научиться нельзя - оно дается или не дается человеку от природы. Второе вырабатывается при помощи непрерывных упражнений и подражания классическим авторам. Разумеется, историк должен в совершенстве владеть материалом: если он пишет о военном искусстве, он с необходимостью должен знать основные приемы стратегии и тактики ведения войны. Суждения его должны быть свободны, и ему не следует никого бояться и ни на кого надеяться. Субъективные представления, пристрастим и антипатии следует оставить в стороне и не включать в свое изложение. При этом изящество стиля и языка не имеет особого значения, а от речи требуется в основном ясность и отчетливость, достойная свободного человека. Труд Аппиана во многом отвечает тем требованиям, которые сформулировал его блестящий современник.
"Римская история" по своей композиции и структуре обладает определенным своеобразием, что вынуждает к рассмотрению тех логических оснований, на которых Аппиан строил свой труд. Историк подчеркивает "простоту" и "нетеоретичность" своих взглядов. Он крайне скептически высказывается о философах. По его мнению, философия - не более чем утешение для тех, кто пребывает в бедности и не смог пристроиться к государственной деятельности. Философы "высказывают горькие упреки по адресу богатых и стоящих у власти, заставляя подозревать в них не столько презрение к богатству или власти, сколько проявление зависти" ("Митридатовы войны", 28). Таким образом, Аппиан вполне разделял предвзятое отношение людей своего времени к "длинноволосым" бродячим и нищим проповедникам (как правило, киническим или пифагорействующим), считая, что для своего исторического труда он не может почерпнуть у них ничего ценного.
Вместо некоего философского, теоретического осмысления истории он предлагает некоторую чисто механическую, не слишком глубокую схему изложения, ставя перед собой узкопрагматическую цель - удобство для читателя. В "Предисловии" Аппиан признает, что события, которые он собирается описывать, были уже многократно изложены, причем как греками, так и римлянами. Однако, по его мнению, изложения предшественников не вполне удовлетворительны: те, кто придерживался хронологического порядка подачи фактов, не могли добиться целостности при описании событий в том или ином регионе, и повествование постоянно переносит их в разные части света. Тот же упрек может быть отнесен и к тем, кто описывает события как цепь причинно-следственных отношений. Историк предлагает свой способ расположения материала, считая, что для многих читателей будет предпочтительнее узнать, какие события происходили при столкновении римлян с тем или иным народом, какова была выдержка и доблесть противников при этих столкновениях, и какие факторы способствовали окончательному успеху римлян. Аппиан производит и соответствующую разбивку материала на книги. Каждую из этих книг историк планировал привязать к покорению римлянами определенной территории или народа.