— Очень просто...
Принцесса легко забирается верхом на коня и снова скачет по кругу. Лопух «муж» только завороженно следит за ней...
Толпа довольно хохочет, знать изнеженно хлопает в ладоши...
Мы раскланиваемся и, провожаемые аплодисментами, покидаем подмостки.
А нам на смену появляется уже следующая труппа.
— Конечно, незатейливо получилось. Прям как в песне — в осла мужчину превращает красота. Но, сойдёт, — подвожу черту под выступлением я. — Пиф, теперь веди нас во дворец! Сивый, а ты на стрёме...
На сцене следующая команда артистов начинает петь, и пользуясь, что всё внимание теперь уделено им, мы проскальзываем мимо стражи в сторону парка. А там, сделав крюк, заходим с противоположной стороны дворца. Здесь охрана присутствует в весьма прореженном состоянии — обеспечение безопасности Ани первоочередная задача, и основная масса гвардейцев сейчас концентрируется поблизости от короля. Чем мы, конечно же, пользуемся.
— Тут всегда открыто, — уверенно заявляет Пиф и кивает на окно в цоколе.
— Куда оно хоть ведёт? — На всякий случай просчитываю случайные варианты незапланированных встреч.
— В комнату прислуги, — отвечает осёл.
— Отлично! Любопытство прислуги общеизвестно. Нисколько не сомневаемся, что все они сейчас в числе активных зрителей, — комментируют сапоги, которым вновь разрешено разговаривать.
Я первым лезу в окно. И оказываюсь в небольшой комнатке с нарами вдоль стен; разбросанными, где попало, женскими вещами; какой-то мелочёвкой на столе... под столом... и вообще везде, куда только падает взгляд. Судя по числу незаправленных шконок, здесь проживает всего-то шесть человек, но по количеству разбросанных вещей кажется, что это место обитания никак не менее взвода солдат. Если бы, конечно, солдаты были женщинами и столь же безалаберными с приборкой своей казармы.
— Узнаю комнату кухарок, — ностальгически произносит залезшая вслед принцесса. — Здесь ничего не изменилось. Разве что, вещей поубавилось...
— Поубавилось? — удивляюсь я, — Это радует. Иначе, бы мы вообще не смогли здесь передвигаться...
— А меня здесь всегда вкусно угощали, — вспоминает былые радости жизни и Пиф. — И я никогда не пересказывал королю, кто что и в какой суп уронил при готовке...
— Хм-м-м. Глядя на местный бардак, я нисколько не сомневаюсь, что роняли часто и помногу, — соглашаюсь я.
— Мне, может, переодеться? — спрашивает принцесса, кивая на разбросанные повсюду вещи.
Я прикидываю варианты. Наряд клоуна, конечно, хорош, но слишком ярко вызывающ и, как оказалось, привлекает к нам излишнее внимание.
— Хорошая идея, — соглашаюсь я.
Когда выходим из обители кухарок, Дариада выглядит весьма привлекательной служанкой. И только короткая стрижка вызывает некий диссонанс половой принадлежности.
— Не слишком ли ты привлекательна? — спрашиваю я.
— Что? Это комплимент? — удивляется принцесса.
— Нет. Это обеспечение безопасности нашего путешествия.
— Я прихватила кое-чего из косметики. Правильно нанесённый макияж делает чудеса.
— Да-а? Как-то сомнительно.
— Даже не сомневайся. Я знаю. — Встревает в разговор Пиф.
— Ты это, давай, веди тайной тропой в комнату Мариады.
— За мной. — Пиф подходит к одной из стен в коридоре прислуги и жмёт копытом неприметный рычаг.
Панель стены распахивается тёмным проёмом, в который и ныряет наш опытный провожатый. Мы переглядываемся с принцессой. Судя по её удивлённому взгляду, она и сама не в курсе некоторых тайн этого дворца.
Проход, куда мы попадаем, узок, снизу доверху затянут паутиной и очень тёмен. Обилие паутины радует — ясно, что этим тайником давно никто не пользовался. И наш провожатый, ловко лавируя впереди, предупредительно собирает на себя труд многих поколений местных паучков. Пока мы с принцессой неловко протискиваемся между деревянной облицовкой и камнем стен дворца, Пиф чувствует себя как рыба в воде, ничуть не страдая от непрерывно мучающей нас жуткой смеси клаустро- и арахно- фобий. Такая вот странная профессиональная деформация осла.
Пробираемся по тайному лабиринту мы довольно долго, периодически замирая, когда по коридорам проходит кто-то из стражи или его постоянных обитателей. И если передвигаться в этих извилистых проходах довольно напряжно, то для наблюдения за тайной жизнью дворца созданы все условия — в деревянных панелях сделаны многочисленные глазки, прикрытые задвижками, и полости для прослушивания разговоров. И Пиф периодически приникает в глазкам, привычно открывая-закрывая задвижки своим длинным языком.
— Тяжела и неказиста жизнь дворцового вуайриста, — на очередные ослиные подглядки язвят сапоги.