о Тесее, над которым, когда он прибыл в Афины, стали смеяться у храма Аполлона Дельфиния, называя его девушкой, он же снял хитон и бросил жертвенного быка выше потолка храма8. Примечательно, что изображать Аполлона в виде обнаженного юноши стали так рано именно на Крите9.
На Крите миф помещал также и «куретов», которые, судя по названию, были просто юными воинами10. За этим стояло культовое сообщество юных воинов, объединявшихся вокруг пещеры на Иде, с их воинственными танцами, размахиванием щитами, о чем уже в очень раннюю эпоху свидетельствуют вотивные щиты из бронзы11. Каждый год в пещере разжигали большой костер и праздновали рождение Зевса12, однако говорилось и о погребении Зевса куретами и даже, вполголоса — о принесении в жертву младенца13. Рождение, пещера, смерть ребенка, танец с оружием — все это, без сомнения, мотивы, присущие обрядам инициации; однако, как представляется, из них развились «мистерии» в собственном смысле слова14. С другой стороны, к Дик-тейскому Зевсу в гимне из Палекастро15 обращались как к «величайшему куросу», и конечно пели этот гимн реальные юноши, kouroi, они же исполняли в танце «мощные прыжки», к которым приглашали бога. Здесь есть ясно выраженная цель — призвать «на этот год» бога и его всеохватывающее благословение; то, что юноши на этом празднике как-то обыгрывают или изменяют собственный статус, никак прямо не выражено. И все же, быть принятым в круг таким образом поющих и танцующих, определенно имело особое значение и не могло через много лет повториться вновь.
В Спарте16 «воспитание», agoge, изобретение которого приписывали Ликургу, приобрело всепоглощающий характер и сделалось самоцелью; ведь закаленная таким образом немногочисленная каста должна была утверждать свое господство над порабощенными илотами. Уже в семь лет мальчиков забирали из семей и делили на «стада», и лишь по достижении тридцатилетнего возраста они становились полноправными участниками общих трапез (phiditia). Эти два момента разделяла сложная система возрастных групп, о которой нам известно далеко не все. Характерным для «маргинального» существования было то, что подростки какое-то время вели жизнь разбойников и должны были кормиться воровством; избранным полагалось на год словно бы исчезнуть —для того чтобы, тайком ото всех, убивать илотов; это и были пресловутые «прятки», krypteia17. В сравнении с этим обычаем более невинным было привлекавшее внимание бичевание мальчиков у алтаря Артемиды Ортии18. Этому предшествовало какое-то время вне города, именовавшееся «лисьим»19; то, что происходило потом, насколько можно судить со слов Ксенофонта и Платона20, была культовая игра: нужно было «украсть у Ортии побольше сыра», остальные нападали на похитителей, по-видимому, обступив защищаемый от них алтарь; возможно, друг против друга выходили две возрастные группы. Продолжением было шествие в длинных, «лидийских», одеждах21. В императорские времена бичевание, очевидно, было жестоким зрелищем, которое устраивалось для увеселения «туристов», это одновременно было и соревнование в умении переносить боль, не шевельнув рукой; жрица Артемиды держала изображение богини, становившееся тяжелым, если удары наносились слишком легко; не исключался и смертельный исход22. В то же время бичевание являлось лишь одним из действий в гораздо более сложном культе Ортии. В его рамках устраивались также мусические состязания, главной наградой на которых был серп23, прелестные хоры девушек24 и гротескные процессии в масках25. В почитании дикой богини сходились крайние противоположности; все же характер инициации совершенно четко прослеживается в последовательности приготовления, «испытания» и облачения.
Различение возрастных групп было важным и в круге почитания Аполлона. На праздник «обнаженных мальчиков», Гимнопедии, неженатые не допускались; те же, со своей стороны, как «карнеаты» должны были устраивать Карнеи и предоставлять для этого необходимые средства26. Ритуальную битву эфебов, носившую название борьбы «Под платанами», описывает Павсаний27: две команды приносили в ночное время в святилище Фебы, находившемся неподалеку от Ферапны, двух молодых собак в жертву Эниалию; затем устраивалась схватка двух кабанов, исход ее считался предзнаменованием для грядущей битвы. Сама битва происходила в «Платановой роще», со всех сторон окруженной стоячей водой; с каждой стороны было по мосту, на одном стояла статуя Геракла в полный рост, на другом — статуя Ликурга. Незадолго до полудня противоборствующие группы сходились там, в драке шли в ход кулаки, ноги, зубы, хотя оружие, судя по всему, не применялось; победителем был тот, кто сталкивал противника в воду.