Патриция не обращала на них ровно никакого внимания, хотя прекрасно слышала каждое слово.
— Оденьтесь, бесстыдница! — возмущенно закричала женщина наглой девице.
— Что, никогда не видела голые сиськи? — издевательски спросила Патриция, которая уже достала из сумку другую футболку и собиралась ее одеть.
— Боже, какие вульгарные выражения! — чуть не поперхнулась от гнева женщина. — Она же хиппи, — и это слово звучало в ее устах как самое непристойное ругательство, — наверняка хиппи!
— Эй, Джимми, — воскликнула бесстыдница. — Пусть она тебе свои сиськи покажет — сравнишь ее студень с моими персиками!
— Джейн, — властно произнесла супруга, — я сказала: закрой глаза!
Мужчина вновь покорился приказу.
— Джимми, Джимми, — закричала Патриция, которая уже успела надеть полосатую футболку и направилась к столику, — Э-еей!
Она нагло задрала к подбородку футболку.
Он уже успел открыть глаза, пока супруга, подавившись негодованием, не смотрела в его сторону, и довольно усмехнулся, наслаждаясь видом высокой груди девушки и плоского, без единой лишней складочки, живота.
Патриция опустила на мгновение футболку, вновь с насмешливо-игривым восклицанием подняла ее и повиляла маняще бедрами.
— Как тебе? — поинтересовалась у мужчины Патриция. Она смаковала пикантную ситуацию, ей было очень весело.
— Девушка, как вам не стыдно! — не давала мужу спокойно наслаждаться жизнью суровая супруга. — Сейчас же прекратите, а то я вызову полицию!
— Пока, дорогой! — насмешливо произнесла Патриция и послала мужчине воздушный поцелуй. — Пока, блюстительница нравственности! — так же насмешливо попрощалась она с женщиной.
Повернулась и пошла обратно к машине. Села на водительское сиденье и на прощанье помахала рукой:
— Пока, Джимми, не скучай!
Она поехала дальше по шоссе, любуясь превосходным видом залива, сама не зная куда. Какая разница куда — жизнь прекрасна и этого вполне достаточно. Навстречу новым приключениям — вот куда!
Неудачливые насильники, оставшись без транспортного средства, безуспешно голосовали на безжизненном шоссе. Но в отличие от симпатичных девушек, двоих симпатичных парней брать никто не хотел… К тому же машины по шоссе проезжали не чаще, чем раз в десять-пятнадцать минут. Солнце достигло апогея и палило нещадно.
Синий микроавтобус прокатил мимо, даже не сбавив скорость. Они напрасно бешено размахивали руками — хоть под колеса ложись…
А ведь до города не менее десяти километров.
— Если я увижу эту сучку еще раз, я ее убью! — гневно заявил шатен и они пошли дальше.
— Сейчас главное — найти машину! — высказал наболевшее блондин.
Шатен остановился, снял футболку, вытер ей пот со лба и повязал вокруг талии.
Жарко, тоскливо, отвратительно. И безумно хочется пить.
Патриция въехала в Мегару и сбросила скорость. Свернула на первую попавшую улицу и сразу заметила полицейский участок. На столбе перед зданием красовался круглый международный знак и большая табличка. На ней по-гречески и по-английски было написано крупными буквами: «Стоянка запрещена».
Вот и решение проблемы с Фиатом этих американских самцов. Не становится же угонщицей автомобилей в конце-концов!
Она аккуратно заехала ровнехонько под знак задним ходом. Выключила двигатель, оставив ключи зажигания в гнезде, взяла свою сумку, повесила на плечо и спокойно ушла прочь, провожаемая удивленными взглядами сидевших на скамейке у противоположного дома пожилых горожан.
Из здания участка вышел полицейский офицер с черными холеными усами, посмотрел на нагло припаркованный Фиат и на девушку, которая вытаскивала из него большую сумку. Хотел было остановить ее и строго указать. Но затем справедливо решил, что к машине она или ее какой-либо знакомый все равно вернутся, а чем дольше автомобиль простоит в неположенном месте, тем больше будет штраф. Офицер довольно усмехнулся, представив, как он проучит неуважающую закон автомобилистку.
Уже во второй половине дня шатен, со своим изможденным от долгой ходьбы под палящим солнцем приятелем, вошли в городок.
Завернув за угол, шатен увидел их синюю, открытую машину, ставшую им за эти дни почти родной.
— Эй, смотри! — радостно воскликнул он. — Машина! Наша, точно!
— Слава богу, — с огромным облегчением вздохнул блондин. Машина была взята на прокат на его имя, и он с ужасом представлял предстоящие выяснения отношений по этому поводу.
Они подбежали к своему маленькому уютному Фиату. Блондин заглянул внутрь.
— По крайней мере, оставила ключи, — почти с благодарностью отметил белокурый. — И то хорошо!
К ним подошел доброжелательно улыбающийся усатый грек в форме офицера полиции и вежливо произнес по-гречески:
— Здравствуйте, вы что не видели знака? — Офицер указал рукой на табличку.
— Что этот мудак хочет? — не понял блондин и глупо уставился на стража порядка.
— Этот мудак говорит, что вы поставили машину под знаком «Стоянка запрещена», — на чистом английском пояснил представитель закона и еще шире улыбнулся. — Это вам обойдется в тысячу драхм. А за «мудака» заплатите еще тысячу драхм. — Он задрал глаза к небу, делая вид, что производит в уме сложный математический расчет. — Итого: две тысячи драхм.
— Две тысячи драхм?! — в ужасе вскричал белобрысый, в то время как шатен просто тупо смотрел на полицейского, не в силах что-либо произнести.
В мозгу обоих крутилось лишь в тысячный раз: «Если когда-нибудь она попадется на пути, эта Эленика, то..».
— А за то, что вы упрямитесь, — улыбаясь заявил офицер, — отдельный штраф. Итого три тысячи драхм. — И он показал им три пальца на руке для пущей убедительности.
Пожилые обыватели зачарованно смотрели на представление, скрашивающее их повседневную скучную жизнь. В ожидании сего спектакля они весь день не покидали скамейку в опасении пропустить самое главное. Офицер это знал и в свою очередь хотел доставить радость уважаемым землякам.
— Чем больше мы будем говорить, — раздраженно пояснил шатен приятелю, — тем дороже нам это обойдется.
— Ваш друг абсолютно правильно все понял, — иезуитски-вежливо улыбаясь, согласился с ним полицейский и полез в нагрудный кармашек за квитанцией.
— Если я когда-нибудь поймаю эту сучку, — тихо проговорил блондин доставая деньги, — я из нее все ее вонючие кишки выверну.
Он обреченно отдал полицейскому требуемую сумму.
Патриция расположилась среди коричневых камней на скалистом обрывистом берегу тихой бухточки и достала из сумки магнитофон. Ветер развевал ее темные волосы, она смахнула с глаз выбившуюся прядку. С залива веяло изумительной прохладой, клонящееся к горизонту светило уже не палило безжалостно, а приветливо окрашивало пейзаж ровными, успокаивающими тонами.
Патриция проверила, что магнитофон работает и начала медленно, обдумывая, говорить в микрофон:
— Итак, кончается второй день моей одиссеи. Пока что это все беспросветно скучно. Слава богу, хоть местность живописная. А так… Попробовали меня изнасиловать двое американских туристов-горилл, у которых начисто отсутствует чувство юмора. Потом какая-то старая кошелка возмутилась, увидев мою обнаженную грудь. Господи, ну почему все так сексуально озабочены? Ну почему все сходят с ума из-за секса? Можно подумать, секс — такое большое дело! Нельзя к этому относиться естественно, что ли?
Патриция услышала сладострастные женские вскрики, доносившиеся откуда-то не очень далеко. Она выпрямилась, не выпуская магнитофон из рук. Ничего не увидела из-за нагромождения камней, встала на небольшой валун и вытянулась на цыпочках. Метрах в десяти левее она увидела яркую оранжевую палатку.
Патриция убрала магнитофон в сумку и, перепрыгивая с камня на камень, направилась к палатке. Оттуда доносились сладкие женские вздохи и приглушенный мужской шепот.