На берегу лодочник Харон рассаживал на своем пароме души мертвых. Он покосился на Психею.
– Живая, а? Прости, дорогая. Твоя переправа будет стоить мне кучу бюрократических проволочек.
– У меня есть монета, – Психея показала ему одну из драхм.
– Хм. – Харону нравились сверкающие монеты. Мертвые обычно хранили монеты под языками, и к тому моменту, когда они оказывались у Харона, успевали заржаветь и были все в вонючей слюне. – Тогда ладно. Но мы оставим эту маленькую поездку между нами, идет?
Когда паром был на середине реки, Психея сглупила – она выглянула через край. Из глубин вод к поверхности всплыл какой-то старик и замахал руками.
– Помоги мне! – закричал он. – Я не умею плавать!
Доброе сердце Психеи призывало втянуть его на борт, но девушка сообразила, что это была еще одна проверка.
«Думай только о конечной цели, – сказала она себе. – Я нужна Эросу».
Старик издал несколько булькающих звуков и исчез в потоке, куда ему и была дорога. Будет знать, как плавать в Стиксе без надувных нарукавников.
На противоположном берегу реки в угрюмом полумраке проступили черные стены Эреба. Психея сошла с парома и заметила рядом старуху, ткущую гобелен.
Слишком странно, подумала Психея. Наверняка еще одно испытание.
– О, дорогуша, – обратилась к ней женщина, – подсоби немножко. Мои пальцы распухли. Глаза устали. Ты ведь можешь уделить пару минуточек старой леди?
У Психеи разрывалось сердце, голос этой женщины напомнил ей мамин, но она не остановилась.
– Ну и ладно! – крикнула ей вслед старуха. – И пожалуйста!
И исчезла в клубах дыма.
Наконец Психея добралась до железных ворот в Царство Мертвых, где души мертвых разделялись на потоки и запускались внутрь, как машины на платной автомагистрали. На середине прохода стоял домашний питомец Аида, трехголовый чудовищный ротвейлер по кличке Цербер.
Цербер зарычал и гавкнул на Психею, зная, что она человек и сойдет на ужин.
«Ужин», – подумала Психея. В детстве, еще во дворце родителей, она постоянно таскала со стола объедки для собак. Те ее за это обожали.
– Привет, малыш, – сказала она, стараясь не выдать страха. – Хочешь вкусняшку?
Все три головы Цербера склонились набок. Ему нравились вкусняшки.
Психея бросила ему рисовый пирожок. Пока три головы дрались за него, она проскользнула за ворота.
Какое-то время ушло на то, чтобы преодолеть поля асфоделей – со всеми этими болтающими тенями мертвых, фуриями и зомби-патрульными, – но в конце концов Психея оказалась во дворце Аида. Персефону она нашла в саду, где та пила чай в беседке в тени голых серебряных деревьев.
Богиня весны была в «зимнем режиме». Ее одежды были светло-серых и зеленых оттенков – цвета заледеневшей травы. Глаза были мутно-золотыми, как декабрьское солнце. Вид беременной живой девушки, ввалившейся к ней в сад, ее, похоже, ни капельки не удивил.
– Присаживайся, – предложила Персефона. – Угощайся чаем и булочками.
Чай и булочки выглядели ужасно соблазнительно, учитывая, что Психея питалась у Афродиты одними корками хлеба, но она была наслышана о том, что будет, если съесть что-то в Царстве Мертвых.
– Спасибо, но нет, – сказала она. – Моя госпожа Персефона, у меня к тебе неожиданная просьба. Надеюсь, ты сможешь мне помочь. Афродита просила узнать, не могла бы ты одолжить ей немного своего крема для лица.
Целая клумба фиолетовых цветов за спиной Персефоны завяла.
– Прошу прощения?
Психея пересказала ей всю ситуацию с Эросом. Она очень не хотела плакать, но голос выдавал ее боль.
Персефона окинула смертную оценивающим взглядом. Ее история впечатлила царицу. У Персефоны были свои трудности, связанные с браком, не говоря уже о личных терках с Афродитой. Она догадалась, что богиня любви отправила Психею к ней в надежде, что Персефона разозлится и убьет ее.
Ну… Персефона не собиралась выполнять за Афродиту грязную работу. Но раз богиня любви желала одолжить немного ее магии, почему бы и нет?
– Открой коробку, – попросила Персефона.
Богиня подула на ладонь, и в ней засветилось нечто, похожее на ртуть. Персефона вылила это в коробку из розового дерева и закрыла крышку.
– Держи, – сказала она. – Но учти, дитя мое: ни в коем случае не открывай коробку. То, что внутри, предназначено исключительно для Афродиты. Ты меня поняла?
– Я поняла, – ответила Психея. – Спасибо, моя госпожа.
Настроение Психеи улучшилось. Наконец-то! Она вернулась тем же путем, каким пришла, с помощью второго рисового пирожка отвлекла Цербера и заплатила Харону второй драхмой за переправу назад. Поднявшись в мир смертных, она начала свое долгое путешествие назад ко дворцу Афродиты.