Область была густо заселена уже в позднем бронзовом веке, о чем свидетельствует множество археологических данных. В Афинах были обнаружены богатые гробницы XV и XIV веков до н. э., хотя они и уступают в величии аналогичным гробницам в Микенах и Фивах. В Илиаде, в знаменитом «каталоге» ахейских (греческих) кораблей, во многом отражающем подлинное положение вещей в бронзовом веке, упоминания удостоился лишь один аттический центр — Афины; вероятно, они держали в подчинении значительную часть Аттики. Город этот расположен в юго-восточной части равнины, в 4,8 км от моря.
Афиняне считали себя «автохтонными» (коренными) жителями. Их мифический царь Эрехтей будто бы приходился сыном самой Гее (Земле), и, по преданию, его воспитала Афина (в честь которой город получил имя), одолевшая в борьбе Посейдона. Правда, и его сын Тесей стал местночтимым героем. На обрывистом холме с афинской крепостью (Акрополе), в некотором удалении от моря (вне досягаемости пиратов — как и в Коринфе и в Аргосе), росла олива, будто бы посаженная Афиной в память о споре богов из-за города. Последнего «потомка» того самого дерева показывают и поныне.
Согласно принятым представлениям, дорийские завоеватели (Глава I и примечания 4–7) вторглись в Аттику, но не сумели захватить Афины. Вполне возможно, что дорийское присутствие в западной Аттике подтверждается недавним открытием: там были найдены одиночные цистовые захоронения — неглубокие могилы, выкопанные в земле и укрепленные изнутри каменными плитами, — которые в те неспокойные времена пришли на смену пышным и просторным усыпальницам прежней эпохи. Что же касается самих Афин, то, по-видимому, справедливым будет заключить, что крепость действительно выдержала натиск одной или нескольких вражеских волн, и те, получив отпор, были вынуждены обойти город стороной.
Ключом к смутам того периода может отчасти послужить то обстоятельство, что жилища на склонах Акрополя оказались заброшены, тогда как сама цитадель была явно укреплена новыми сооружениями, а кроме того, прямо в скале были высечены крутые ступени — для того, чтобы в случае осады у афинян имелся безопасный доступ к источнику воды (ок. 1225 г. до н. э.). Ходили рассказы о беженцах, спасавшихся от захватчиков и устремлявшихся в город, — главным образом, из Пилоса в Пелопоннесе, если верить поэту Мим-нерму, который заявлял, что они породнились с афинским царским родом и что сам он — один из потомков тех переселенцев2.
Но каково было происхождение этого царского дома, да и афинян вообще? На какой-то стадии они стали называть себя «ионянами»; этот этноним упоминается и в гомеровских поэмах. Однако ведутся споры о том, сколь широко расселились и рассредоточились эти люди по материку в позднем бронзовом веке. К тому же невозможно сколько-нибудь достоверно определить, откуда они явились, хотя они явно представляли собой сложное этническое смешение, по-види-мому, ставшую еще пестрей в результате переселения в Аттику.
«Афина» (АОт^уп) и «Афины» (’АОпусл) —; негреческие имена. Еще Гекатей явственно чувствовал здесь сильный негреческий дух, указывая на то, что среди древнейших жителей города был коренной народ «пеласгов»3. Это название стало удобным ходовым обозначением любых древнейших и малопонятных неэллинских племен. Однако впоследствии мифологи пришли к выводу, что в Афинах поселился «Ион» и поделил население на четыре филы (названные в честь его сыновей)4.
Афины называли и «старейшей землей Ионии»5, ибо, согласно стойким местным преданиям, именно афиняне, чья численность чрезмерно возросла благодаря притоку всяческих беженцев, во главе с одним или несколькими царевичами из правящего рода положили начало «ионийскому переселению» на западное побережье и острова Малой Азии (Глава V). Произошло же это спустя пять поколений после гибели Трои.
Возможно, роль афинян была несколько преувеличена в подобных преданиях, — в частности, благодаря Фукидиду, который стремился найти исторические прецеденты для оправдания Афинского союза, заключенного в его собственном V веке до н. э… Как бы то ни было, аттический диалект, на котором говорили в Аттике, и ионийский диалект, на котором говорили на малоазийском побережье, обнаруживали сходство; и в обеих областях сохранялись общие праздники (в частности, Апатурии) и деление на филы. Поэтому в целом, несмотря на высказанные сомнения, мы можем принять позднейшие притязания афинян, приписывавших себе весьма весомую роль в переселении греков в Ионию. Вполне вероятно, что в ряде случаев им действительно принадлежало главенство, хотя весь этот процесс, вопреки преданию, явно занимал более длительное время и носил более постепенный характер. К тому же среди переселенцев, должно быть, имелись и выходцы из других греческих городов, которые не обязательно проходили по пути через афинские земли.