С другой стороны, в Терапне до сих пор не найдено никаких следов подобной прямой преемственности. Зато обнаружены остатки священного участка, расположенного на трех площадках, — Менелайона, возведенного ок. 725 г. до н. э. Здесь древняя микенская богиня природных сил была «воскрешена» во образе Елены, а подручные ветхой богини вновь возникли в обличье ее божественных братьев Диоскуров (Кастора и Полидевка [Поллукса]) и ее мужа Менелая. Приблизительно в ту же эпоху жертвенник Артемиды Ортии, дотоле сооруженный из простой земли, сменился нехитрым каменным храмом, огороженным стеной. Там было обнаружено множество статуэток, рельефов и фигурок из слоновой кости (относящихся ко времени до и после 700 г. до н. э.).
К тому времени — а бьггь может, уже и с IX века до н. э., — горстка местных селений сплотилась воедино, образовав город Спарту. По замечанию Фукидида, «Спарта не объединена в единое целое, а состоит… из отдельных деревнь»25; указывает он и на то, что новый город был начисто лишен привычных архитектурных примет любого греческого полиса. Тем не менее Спарта, где пересекались все главные пути, ведшие к внешнему миру, благоденствовала не только благодаря урожаю с окрестной равнины, но и (чему доказательством — некогда оживленный квартал кузнецов) благодаря собственным железным рудникам (большой редкости в Греции), должно быть, разработанным с древнейших времен.
Такое выгодное местоположение способствовало, невзирая на некоторую отсталость в самом облике города, быстрому развитию общинного устройства в Спарте, так что ее по праву можно считать первым полисом классического типа на греческом материке. Однако и устройство это было весьма своеобычным. Ранняя история спартанского государства — предмет довольно темный и спорный, ввиду чрезмерной тяги многих позднейших авторов к нарочитой похвале либо хуле в отношении государственного и общественного строя Спарты. Правда, некоторые подробности донес до нас поэт Тиртей (см. ниже). Им вторит, пусть в несколько ином ключе, и документ, известный как Великая ретра (то есть «речение» — по позднейшему преданию, принадлежавшее самому дельфийскому оракулу), впоследствии дополненный и усовершенствованный более консервативными «Поправками» и описанный у Плутарха26. Но все же Ретре не следует придавать слишком большого значения, потому что, как указывают недавние исследования, она, быть может, вовсе не относится к началу или середине VII века до н. э., а является подделкой IV века до н. э.
Так или иначе, основные черты государственного устройства в Спарте остаются ясными. Там правили одновременно два царя, принадлежавшие к родам Агиадов и Эврипонтидов. Обе династии мнили себя потомками Геракла; и в самом деле, пусть это уводит нас в область мифов и легенд, происхождение этой монархии было весьма древним — даже если она приняла свою историческую, известную нам, форму не ранее 650–600 гг. до н. э. Полномочия обоих наследственных царей носили прежде всего военный характер; к тому же они приглядывали друг за другом27 (это вносило известное равновесие) и, как правило — хотя не всегда, — шли на уступки другим политическим силам Спарты.
Этими другими силами были эфоры (Εφοροι, собственно «блюстители»), обычно числом пять. Они избирались из граждан в возрасте от тридцати до шестидесяти лет, служили в течение года и пользовались большими исполнительными, административными и судебными полномочиями. Собственно эти полномочия наделяли эфоров властью надзирать за повседневной жизнью спартанских граждан, а заодно и ограничивать влияние Совета старейшин — герусии (γερουσία). Последний же орган, будто бы основанный по дельфийскому наущению, состоял из тридцати избранных членов в возрасте от шестидесяти лет — геронтов (γέροντες).
Старейшины заранее готовили дела для обсуждения в Народном собрании — апелле (απέλλα). Членами апеллы были все спартиаты (σπαρτιάται — собственно «спартанцы», то есть свободнорожденные граждане Спарты), достигшие тридцати лет. Их было 9 тысяч, и звались они δμοιοι — «равными» или «подобными»: все они были равны перед законом, и каждый владел собственным земельным наделом — κλάρος. Эти граж-дане-спартиаты, или «равные», и составляли поголовно гоп-литское ополчение полиса, развившееся из прежних воинских отрядов. Пять подразделений, на которые распадалось это гоплитское войско, — лохи (λόχοι) — служили военным синонимом для пяти спартанских племен — об (ώβαι), которые пришли на смену трем старинным дорийским племенам гил-леев, диманов и Памфилов (сохраненным лишь для религиозных целей). Новое спартанское войско было лучше обучено, сражалось более действенно благодаря разбивке на фаланги. К тому же оно пользовалось таким восхищением и нагоняло такой страх, какие не выпали на долю ни одного другого войска во всем греческом мире, и, как видно, оправдывало то мнение, что спартанцы, усовершенствовав аргивские образцы, явились истинными творцами гоплитской боевой техники и тактики28.