Так Феаген стал одним из диктаторов, которыми был весьма богат этот северо-восточный край Пелопоннеса. Он сделался народу любезен тем, что построил нечто вроде беседки с источником и проложил водопровод. Дочь он выдал замуж за влиятельного афинского аристократа Килона, который попытался с помощью мегарян водвориться в Афинах диктатором. Это покушение провалилось, но все же Мегары, воспользовавшись внутренними раздорами в Афинах, отняли Саламин у Эгины (позднее считалось, что у Афин), дабы восполнить урон в собственных средствах и торговле, который недавно нанес им Коринф.
Но позднее Феагена изгнали олигархи — люди, чья власть основывалась не на знатном происхождении от старинных родов, а на богатстве, нажитом благодаря производству и вывозу шерстяных изделий. Но и олигархов, в свой черед, свергла более обширная группа граждан, куда входили и представители бедняцких сословий. Характеристика Плутарха, назвавшего такое правление «разнузданным народовластием», явно анахронична. Хотя оно и вправду обнаруживало радикальные наклонности. Ибо произошло следующее (мы вновь прибегаем к рассказу Плутарха, но он звучит правдоподобно благодаря аналогии с более поздними реформами Солона в Афинах): новые мегарские законы обязывали всех заимодавцев вернуть должникам «прирост», что те им выплачивали. Неудивительно, что такое требование пришлось не по нраву зажиточным сословиям; «народолюбивое» правительство оказалось недолговечным, и в городе снова установилась олигархия. Вся эта цепочка быстрых и резких перемен явилась в глазах античных авторов классическим примером стасиса — вражды между богачами и бедняками (а также между различными группами знати), которой предстояло занять столь важное место в дальнейшей греческой истории53.
На этот период внутренних распрей проливают свет около 1400 поэтических строк, приписываемых Феогниду Мегарско-му (который, возможно, впоследствии стал гражданином Мегары Гиблейской). Очевидно, в сохранившийся сборник вошли и стихи других, более поздних поэтов. Однако многие элегические строки не вызывают сомнения в авторстве самого Феогнида (они написаны не на его родном дорийском, а на более широко известном ионийском диалекте). Стихи эти исполняли под звуки флейты на совместных трапезах аристократических товариществ — гетерий (ётагреюа).
Мастер изящного стихосложения и смелой, яркой метафоры, Феогнид выказывает себя крайним консерватором и яростно отстаивает превосходство знатного происхождения и старинного уклада. Поэт сетует на плачевное усиление «подлых» сословий (он с ужасом наблюдал их временное пребывание у власти), но не меньшее презрение вызывают у него новоиспеченные богачи и отвратительные нравы их нового колониального мира. На таких общественных оценках Феогнид выстраивает своеобразный греческий кодекс нравственности, согласно которому наихудшим из пороков является Аррц — алчность и зависть к чужому богатству, полная противоположность умеренности. Она уже сгубила много великих городов, и Мегарам, по разумению поэта, предстояло стать очередной жертвой.
Кроме того, Феогнид был откровенным мальчиколюбцем (от него сохранилось наибольшее количество стихов, воспевающих однополую любовь, если говорить о доэллинистичес-кой эпохе), а о женщинах высказывался с неприязнью, хотя и признавал, что нет участи отрадней, чем иметь добронравную жену. Однако он с горечью замечает, что хотя люди скотине своей старательно подбирают чистопородную пару, — сами между тем, заключая браки, пекутся уже не о знатном роде, а о богатстве избранника.
Согласно Аристотелю, и Мегары, и их колония Мегара Гиб-лейская приписывали себе «изобретение» греческой комедии. Притязания Мегары Гиблейской будто бы основывались на том, «что из Сицилии происходил поэт Эпихарм»54. По-ви-димому, сицилийские мегаряне считали этого видного комедиографа-первооткрывателя выходцем своего родного города, а не Сиракуз — вопреки более распространенному и правдоподобному предположению (Глава VII, раздел 3). Что касается метрополии, то афинские комедиографы отзываются о ме-гарских комедиях как о срамных. По-видимому, в них выводились разные «избитые» персонажи — вроде повара с поваренком; а после падения мегарской тирании «изобретатель» этого жанра Сусарион принялся ставить представления с политическим подтекстом, где главная роль отводилась сатирам — спутникам Диониса55. Таким образом, прежде чем появиться в Афинах, разновидность комической драмы уже существовала в Мегарах. Правда, отсюда еще не явствует, что позднейшая аттическая комедия имела сильный дорический «привкус», но все-таки мегарские шуты, вероятно, оказали на нее некоторое влияние; а афинский тип комической маски, цагасоу, согласно одному источнику, был обязан своим возникновением мегарскому актеру, носившему такое имя56.