– В кабинет, – вот все, что в ответ произнес Шей.
– Пойдем, – сказал Закери Элинор, потащив ее по коридору.
Но девушка уперлась пятками в пол и освободилась от хватки своего брата.
– Если это имеет какое-то отношение ко мне, то я требую, чтобы ты сказал мне, что происходит, Закери. Я не ребенок. И эти отговорки смехот…
Себастьян вышел из своего кабинета. Его потемневшее от ярости лицо заставило Элинор похолодеть.
– Отправляйся в утреннюю комнату и оставайся там, пока я не вызову тебя, – прорычал он. – Это больше не игра.
Валентин наблюдал за тем, как лицо Элинор теряет свои краски. Ее широко распахнутые серые глаза так очевидно выдавали ее самые худшие опасения, что маркиз удивлялся, почему ее братья до сих пор не вытащили его на улицу и не повесили над парадной дверью. Деверилл хотел сказать ей, что он полон намерений взять на себя ответственность за что угодно, по поводу чего бы ни кипятились братья Гриффин. И учитывая, как нехарактерно было для него это чувство, Валентин был одновременно и изумлен, и обеспокоен, когда следовал за Мельбурном в его кабинет.
– Вы начинаете приобретать пугающее сходство с испанскими инквизиторами, – прокомментировал он, заметив, что ни одному из младших братьев не было позволено войти в комнату.
Герцог размеренными шагами подошел к своему столу.
– У меня сегодня утром был посетитель, – произнес он, и его голос был таким обманчиво спокойным, какой Валентин слышал только в очень редких случаях.
Волосы у него на затылке зашевелились.
– Я полагаю, что ты собираешься рассказать мне о том, кто приходил с визитом.
– Стивен Кобб-Хардинг.
От Валентина потребовалась вся сила воли, чтобы не вскочить на ноги. Однако Мельбурн наблюдал за ним, поэтому маркиз только скрестил ноги в лодыжках.
– Как интересно для тебя. Я хотел бы, чтобы ты подождал до более приличного времени, чтобы поделиться со мной этой новостью.
– Ты шантажируешь его.
Слава Богу, что Мельбурн сначала отправился за информацией к нему. Бросить в лицо Элинор те обвинения, которые мог выдвинуть в ее адрес Кобб-Хардинг, было бы несправедливо и излишне жестоко. Маркиз пожал плечами.
– В этом Сезоне немного скучно. Мне нужно как-то развлекаться.
Герцог ударил кулаком по столу.
– Черт бы тебя побрал, Валентин! Ты знаешь, что он сказал мне? Как он предложил сохранить репутацию мой семьи – и моей сестры – через предложение о барке?
– Мельбурн, ты…
– Я должен был сидеть здесь и слушать все это, потому что никто, проклятие, никто не рассказал мне об этом! Я завербовал тебя, чтобы ты охранял Элинор от неприятностей, а не затем, чтобы ты позволял ей делать все, что вздумается, и скрывал это от меня!
Валентин сидел и слушал разглагольствования герцога. Так как Мельбурн, кажется, не ожидал от него ответа или даже какого-то отклика, то это дало ему время подумать.
Конечно же, он мог солгать по этому поводу, сказать Себастьяну, что он понятия не имеет, о чем болтает Кобб-Хардинг. Этого было бы достаточно, если бы он был единственной вовлеченной стороной, но с Элинор это дело очень сильно усложнялось. Во-первых, она, вероятно, не станет скрывать правду, а во-вторых, она сочтет выдумку несправедливостью. Все это было задумано ради ее права на некоторую свободу, и притвориться сейчас, что она сидела той ночью в Воксхолле, скромно сложив руки, будет противоречить всему тому, что подразумевалось в ее восстании.
– Деверилл, – заорал Мельбурн, вырвав маркиза из его размышлений, – ты задолжал мне простую услугу. Я совсем не считаю твое поведение соответствующей уплатой долга. Объяснись.
Краткий миг Валентин размышлял над тем, как отреагирует Мельбурн на информацию о том, что вечер, проведенный на суаре[20] у Бельмонта, был наименьшим грехом из всего, что Элинор сделала, и о том, какое неотъемлемое участие принимал маркиз в ее приключениях.
– Я не рассказываю истории, – коротко ответил он. – И сделай свой чертов голос потише. Тебя слышно даже в Париже.
Мельбурн наклонился над столом, упираясь кулаками в твердую поверхность.
– Не меняй тему. А эту историю ты расскажешь.
– Себастьян, это запутанно. И это не то, что ты думаешь. – На самом деле все гораздо хуже.
– Тогда просвети меня, черт бы все это побрал. Я теряю терпение.
– Кобб-Хардинг обманом заставил ее посетить вечеринку у Бельмонта. Это был маскарад, так что никто не видел ее лица.
Герцог издал приглушенный звук.
– Он предложил описать мне некоторые… детали анатомии Нелл.
Кобб-Хардинг покойник.
– Он опоил ее. Настойкой опия. А затем этот подлец утащил ее в комнату и напал на нее. Я успел как раз вовремя, чтобы предотвратить худшее. Это была не ее вина, Себ.
Мельбурн с минуту оставался там, где был. Наконец он упал обратно в свое кресло.
– А почему ты не поставил меня в известность об этом? Эти новости закончили бы маленькое восстание Нелл несколько недель назад.
– Вот поэтому я и не сказал тебе. – Поэтому, и по той причине, что она умоляла его ничего не говорить. – Это была ее первая попытка обрести свободу. И она ее испортила. Я подумал, что Нелл заслуживает еще одного шанса.
– Ты подумал. Едва ли ты в том положении, чтобы заниматься этим. Ведь ты не часть этой семьи. Твое вовлечение ограничивается уплатой долга чести.
– Как я припоминаю, была причина, по которой ты завербовал меня на роль ее няньки. Никто из вас не смог бы это сделать. А я мог. Ты приказал обойтись без скандалов, и ни одного скандала не было. Даже Кобб-Хардинг зашел только к тебе. Никто другой ничего не знает.
– Верно. Все, что сейчас есть – это маленький мерзавец, который болтается рядом и пытается выманить у меня деньги или власть, или влияние.
– Нет даже этого. Согласно нашему… соглашению, он должен покинуть Англию через две недели.
– Как удачно для него. Все кончено. Как ты и сказал, Нелл все испортила. Теперь моя очередь. Ей нужно выйти замуж, иметь семью и ответственность. Тогда, осмелюсь сказать, у нее не будет возникать необходимости носиться по городу в поисках скандала.
Валентин рассмеялся. Он не ощущал особенного веселья, но не смог остановить себя.
– Да. Замужняя женщина является невосприимчивой к искушению и скандалу. Ради Бога, Себастьян, как ты думаешь, что я делаю по ночам?
Герцог посмотрел на него.
– Я не собираюсь смотреть на это сквозь пальцы. Кто-то узнает, и кто-то начнет болтать. Эта сплетня слишком заманчива, чтобы пропустить ее. Если Нелл будет замужем, то она будет защищена от самых худших намеков на то, что она является кем-то вроде женщины легкого поведения.
– Она не… – Маркиз сделал вдох. – Она обидится на тебя до конца жизни, если ты сейчас отнимешь у нее право выбирать. Не делай этого.
– Я думал, что ты испытаешь облегчение. Ты же с самого начала не хотел иметь с этим ничего общего.
Господи, он и не хотел, не так ли?
– Это оказалось более… интересным, чем я ожидал.
– Понимаю. Итак, что еще она сделала, о чем ты не потрудился рассказать мне?
Поднявшись, Валентин прошелся к окну и обратно. Он хотел защитить Элинор, как ее поступки, так и причины, стоявшие за ними. Однако, если он сделает это, то Мельбурн поймет, насколько глубоко маркиз оказался вовлеченным в это дело. И что он увлекся не проектом Элинор, а увлекся ею.
– Сделай шаг назад и взгляни на это с ее точки зрения, – предложил он вместо этого.
– Что? Ты говоришь мне о том, что у женщины есть право иметь точку зрения, отличную от той, о которой мы ей говорим?
– Она не просто женщина, она сестра моего друга, – выплюнул Валентин, он был слишком зол и поэтому проигнорировал мудрую часть своего мозга, которая кричала ему о том, чтобы он держал свой рот закрытым. – Она – женщина со своими желаниями и потребностями, и она будет несчастна в любой жизни, которую ты выберешь для нее – особенно сейчас, после того, как она испытала некоторую свободу. Позволь ей найти собственное счастье.