— Если бы я поведал, что она намерена предпринять, то, возможно, сам бы принял меры. Но я не в курсе дела. Я хотел сказать: какой хороший брат не станет беспокоиться по поводу того, с кем его сестра разговаривает и с кем танцует? Нам совсем не хочется, чтобы какой-нибудь мерзкий охотник за богатым приданым женился на ней, чтобы потом тянуть с нас деньги, ведь правда?
— Значит, вот что тебя беспокоит? Ее контакты с неприемлемыми мужчинами, которые могут быть неугодны вам?
— Тьфу ты! — неожиданно пробормотал Шей. — Нелл смотрит в нашу сторону. Я уж лучше отойду. Не хочу, чтобы она подумала, будто мы что-то затеваем.
— Пожалуй, ты прав.
Когда Шарлемань отошел, Валентин снова направил все внимание на Элинор, которая теперь танцевала кадриль с Томасом Эвертоном. Она улыбалась и явно наслаждалась танцем. Ну и что из этого? Эвертон был весьма мил, но Валентин сомневался, что она поехала бы на прогулку вдвоем с ним. Тем более после истории с Кобб-Хардингом.
Сам Деверилл этим вечером больше не танцевал, поэтому с вздохом — хотя он никогда не признался бы, что это вздох сожаления, — вышел из бального зала, спустился вниз и распорядился, чтобы подали его экипаж. Похоже, что в его распоряжении оставалось всего двадцать четыре часа, чтобы найти в Гайд-парке пруд, где молодая леди могла бы искупаться, но так, чтобы ее никто не заметил.
Глава 13
Элинор скользнула между простынями мягкой теплой постели и закрыла глаза, ожидая, пока Хелен, раздев свою молодую госпожу и погасив свечу на прикроватном столике, уйдет из комнаты, тихо притворив за собой дверь. Потом девушка сосчитала до ста, чтобы служанка успела спуститься по лестнице.
— Сто, — прошептала она и откинула простыни.
Она поспешила к гардеробу, выбрала самое простенькое платье и натянула его поверх ночной сорочки, потом босиком прошлепала к туалетному столику, расчесала волосы, скрутила их в длинный жгут и, свернув его, заколола шпильками на макушке.
— Туфли, — пробормотала она и бросилась к шкафу, где хранилась обувь. Прищурившись, она с трудом разглядела стрелки часов над камином. Было две минуты первого. Она целых полчаса уговаривала братьев отвезти ее домой с ужина у Гернси, но Закери хотел, во что бы то ни стало выиграть хотя бы в одной шараде. Черт бы их побрал! Из-за них она теперь опаздывает.
Она знала, что у маркиза Деверилла весьма ограниченный запас терпения, и хотя ему наверняка не раз приходилось ждать за углом леди в своем экипаже, сомневалась, что долгое ожидание поднимало ему настроение. Элинор торопилась изо всех сил, и даже не потрудившись посмотреть, одинаковые ли ее туфельки по цвету, надела их на ноги и бросилась к двери.
В последний момент она решила надеть шляпку. Если кто-нибудь увидит, как она садится в экипаж или выходит из него, ее лицо будет хотя бы отчасти спрятано. Как-никак речь шла лишь о завоевании свободы, а не о том, чтобы безвозвратно погубить репутацию.
Элинор вдруг вспомнила, что, когда они возвращались от Гернси, было довольно холодно, поэтому достала из гардероба шаль и накинула на плечи. «Перестань тянуть время!» — приказала она себе и решительно направилась к двери.
Уже взявшись за ручку, она снова остановилась и сделала глубокий вдох. Вот он, этот момент, когда следует решить, намерена ли она действительно довести до конца задуманное. На первый взгляд, что особенного в том, чтобы искупаться в полночь, когда тебя охраняет преданный друг? Однако если принять во внимание, что ей двадцать один год, что вот уже восемь лет, как ей не разрешается ходить купаться, и что верным другом является пользующийся дурной славой распутник, которым она к тому же довольно сильно увлечена, — эта идея не казалась такой уж блестящей, хотя и не становилась менее привлекательной.
«Открой дверь, Нелл!» — вновь приказала она себе и, повернув, наконец, ручку, шагнула в коридор. Там горели свечи, а это в лучшем случае означало, что хотя бы один из слуг еще бодрствует, а в худшем — что кто-то из братьев все еще бродит по дому. Элинор молила Бога, чтобы ее не заметили. Она тихо добралась до лестницы и начала спускаться, избегая четвертой ступеньки, которая имела обыкновение скрипеть.
У нее бешено колотилось сердце. По правде, говоря, побег из дома — из-под бдительного ока Мельбурна — беспокоил ее гораздо больше, чем-то, что будет потом. Но настроение переменится, как только она доберется до экипажа Валентина. Если ей вообще суждено добраться.
Остановившись в холле, она прислушалась, не раздадутся ли шаги или голоса, указывающие на то, что она не единственная, кто не спит в этот час в Гриффин-Хаусе. Но в доме стояла полная тишина. Согласно правилам она должна была сообщить братьям о своих намерениях, а после этого имела полное право идти купаться. После вранья о поездке в Воксхолл братья строго наказали сообщать о своем местонахождении. Однако она была далеко не так наивна, чтобы соглашаться, потому что Себастьян никогда не позволил бы ей ничего подобного, несмотря ни на какую договоренность.