— Пожалуй, так оно и есть. Но когда слушаешь Деверилла, надо быть готовым воспринимать всякий вздор.
— Это уж точно, — согласился Шей. Они несколько минут сидели молча. Элинор делала вид, что ее клонит в сон, и притворялась, что не замечает, как насторожила Шарлеманя. Но тот был встревожен в течение последних нескольких недель, с тех пор как Элинор заговорила о свободе. Она вздохнула.
— Итак, кого ты считаешь лучшей кандидатурой для того, чтобы войти в нашу семью в качестве моего мужа?
Он вздрогнул.
— Что? Ты спрашиваешь меня? Ведь ты вроде бы поклялась не прислушиваться к нашим советам.
— Одно не исключает другого, — поддразнила его она. — Я лишь хочу узнать твое мнение.
— Ну что ж, только не Ноулвилл. Он страшный зануда, — пробормотал он.
— Разве его нет в списке Мельбурна?
— Мне кажется, там несколько неприемлемых кандидатур.
— Понятно! Шей нахмурился.
— Что тебе понятно?
— Я так и знала, что Себастьян не преминул составить список потенциальных мужей для меня. А теперь расскажи подробнее.
Он отодвинулся от нее как можно дальше, насколько позволяло ограниченное пространство кареты.
— Ну, уж нет. Если хочешь, спроси у Мельбурна.
— Чего ты боишься?
— Ответственности. Ведь ты начнешь отказывать каждому приличному мужчине из этого списка для того лишь, чтобы досадить его светлости.
— Тогда мне придется отказать каждому приличному жениху в Лондоне, чтобы он случайно не оказался в числе его фаворитов.
Шей усмехнулся.
— Не будь ребенком, Нелл. Мы сделали все, как ты хотела. А ты продолжаешь вести себя, как воинственная амазонка.
Амазонка. Надо же! Ей понравилось это сравнение.
— Дело в том, Шарлемань, что я больше не ребенок назови мне хоть одну вескую причину, по которой ни кто из вас даже не подумал о том, чтобы ознакомить меня со столь важным списком. А ведь предполагается, что включенные туда мужчины проведут со мной всю оставшуюся жизнь. Однако мне даже не позволяют узнать их имена! Кто принял такое решение?
— Что плохого в том, что тот, кого ты выберешь, случайно окажется в списке Мельбурна?
Элинор хотелось закричать. Она замечала, что чем больше она меняется, тем сильнее ее поведение возмущает и злит братьев.
— Я-то думала, что Мельбурн считается с твоим мнением. Интересно, покажет ли он мне список потенциальных невест для тебя?
У Шея побагровело лицо.
— Для меня такого списка не существует, — заявил он. — И тебе не удастся вытянуть у меня какую-нибудь информацию. Поговори с Себастьяном. Или, еще лучше, составь собственный список и покажи ему. Тогда у тебя будет какая-то основа для начала переговоров.
Она чуть было не сказала в ответ, что не намерена этим заниматься, но, достаточно хорошо зная своего старшего брата, понимала, что от нее, несомненно, будут ожидать каких-то уступок. Возможно, Шарлемань прав. На мгновение она представила себе человека, занимавшего все ее мысли за последние недели. Но не могла же она включить в список Валентина! Это было бы абсолютно бесполезным занятием, если вспомнить приверженность маркиза холостячеству. Себастьян никогда не станет в серьез рассматривать его кандидатуру. Ей тоже не следует это делать. Но после прошлой ночи и даже после их недавнего, неприятного разговора он не покидал ее мысли.
— Нелл?
Она вздрогнула и подняла голову.
— Что?
Брат наклонился и провел пальцем по ее щеке.
— Ты плачешь, — сказал он.
— Вовсе нет.
Шей приподнял бровь, — признавайся, в чем дело.
— Ни в чем, — попыталась отнекиваться она. — Я ужасно счастлива. Делаю все, о чем мечтала. И все идет именно так, как я это представляла.
— Оно и видно. Шарлемань долго смотрел на нее, а она пыталась держаться в тени и не шмыгать носом. Все мысли занимал Валентин. Не была ли она для него всего лишь сестрой его ближайшего друга? Не послужила ли нынешняя беседа ему сигналом к тому, что пора переключить внимание на следующий объект?
— В твоем настроении виноват не Ноулвилл, — медленно произнес брат. — Слишком уж серенькая это личность, чтобы из-за него плакать.
— Перестань, Шей.
— Это Валентин, не так ли?
— Валентин? При чем здесь Валентин? Мне вовсе нет до него никакого дела.
Шей, кажется, хотел сказать что-то в ответ, но карета, к счастью, подъехала к их дому. Она вышла из кареты, как только Стэнтон открыл дверцу.
— Милорд? — произнес Стэнтон, заглядывая внутрь кареты, где продолжал сидеть Шарлемань.