Я прищуриваюсь. Князья обычно берут в жены девушку без демонической крови из другой княжеской семьи. Однако если Авиелл как наследница княжества Истины выйдет замуж за одного из семи князей…
– Тогда два княжества объединятся, – высказываю я пришедшую в голову мысль.
Авиелл пожимает плечами:
– Наш отец, похоже, хочет именно этого.
Я фыркаю наполовину от гнева, наполовину от смеха. Это абсурд. Есть восемь княжеств. Восемь князей. Княжества не могут объединяться.
– Он говорит, что царство Истины было создано Богом именно для этого. Чтобы компенсировать их грехи, соединяя с ними наши качества, чтобы наши дети создали лучший мир.
– Поэтому князья женятся на недемонических детях других князей, они не имеют права на трон. Ты и так будешь княгиней, Авиелл. Не женой одного из этих… монстров. Так что ты должна выйти замуж не за одного из князей, а за какого-нибудь из их братьев.
– Может быть, они не так ужасны, как мы думаем, – шепчет она, явно готовясь ко всему.
– Каждый из них представляет собой один из семи смертных грехов. Они прямые потомки князей подземного мира, которые вышли из ада, Ави. Они плохие, – возмущаюсь я. Во мне поднимается паника. Я не могу этого допустить.
– Пожалуйста, успокойся, – слабо вздыхает она и озабоченно касается своего лба.
– Прости, пожалуйста, – отвечаю я негромко. Ей хватает бороться с собственными чувствами и не нужно ощущать еще и мои.
– И кто же из них это будет?
Я изо всех сил стараюсь скрыть от нее в своем сознании неукротимую ярость.
– Князь Гнева.
Я ничего не говорю, потому что любое слово вызвало бы у меня еще бо́льшую ярость. Авиелл ждет мгновение, затем поворачивается и оглядывает меня, будто что-то ищет. Одобрение?
– Есть и похуже, – выдавливаю я ложь.
Она приподнимает уголок рта:
– Да, это так.
– Он хотя бы хорош собой? – пытаюсь я разрядить обстановку.
Но в этом нет никакого смысла. Ави знает, что я на самом деле обо всем этом думаю.
– Мы выясним это через несколько дней. Завтра мы поедем в его княжество. После твоего урока чтения.
Я слегка удивленно киваю, потому что мы обе знали, что скоро нам придется уезжать. Князь Истины решил несколько месяцев назад, что Ави уже сейчас должна отправиться в путешествие по княжествам, чтобы выполнить свои обязанности и стать княгиней Истины. Однако князь, похоже, до последнего скрывал, что это будет нечто большее, чем просто выполнение своего долга. Почему, я не знаю. На самом деле он еще не стар и достаточно силен, чтобы продолжать править.
Больше всего мне хочется заорать. Но это не моя судьба. Я не имею права страдать. Это ее право. Только ей решать, сопротивляться или нет. Очевидно, она решила подчиниться воле отца.
– Почему все это должно произойти так быстро, Ави? Твой отец болен?
– Нет. Ожидаются беспорядки.
Я хмурюсь, потому что ничего об этом не знала. Сколько всего она еще скрывает от меня? Кажется, я не единственная, кто умеет закрывать свой разум.
– Беспорядки? – переспрашиваю я, подходя ближе.
– Да, люди говорят о князе подземного мира, который хочет свергнуть всех нас, и…
– И? – сдержанно интересуюсь я. Какой-то самозваный князь меня не пугает.
– И о возвращении архангелов.
Я бы громко рассмеялась, но я никогда не позволяю себе этого на людях. Так что я продолжаю оставаться внимательной и хладнокровной.
– Вот почему чтение апокрифов стало для них сейчас еще более важно. Они надеются найти в древних писаниях мира света указания на местонахождение архангелов и на то, смогут ли они воскреснуть.
Я ничего не отвечаю. Что я должна сказать? Авиелл не читала апокрифы. Это всего лишь истории, и что ж, возможно, когда-то именно так все и было. Но я никогда не читала ни слова об архангелах.
– В общем, мы уезжаем завтра, чтобы я могла исполнить свой долг. Заключить этот союз будет разумно. Нам нужно их сельское хозяйство, поэтому мы вполне могли бы объединить наши княжества.
Я в ярости стискиваю зубы.
Авиелл смотрит на меня взглядом, который я слишком хорошо знаю.
Хотя она постоянно призывает меня держать свои чувства при себе, когда они становятся слишком сильными, в то же время она требует, чтобы я оставалась самой собой. Возможно, это единственный момент, по которому мы расходимся во мнениях.
– Это то, ради чего я живу, – отвечаю я на ее невысказанные мысли.
– Кто ты, Нави?
Губы у меня задрожали. Ненавижу, когда она так спрашивает. Никто в этом мире не знает меня так хорошо, как она. Но все же она постоянно подчеркивает, что у меня нет собственной личности. И это причиняет боль.