Человек-дракон несколько мгновений наблюдал за ним, опершись на локоть, будто на загородном пикнике. Наконец встал на ноги, стряхнул с себя пыль и собрал костяные топоры. Броня болотного дракона состояла из нагрудника, оставляющего загорелые руки обнажёнными, и юбки из кожаных полос, доходящей до колен. Руки и ноги были испещрены чёрными татуировками, придавая одежде, которая выглядела бы нелепо на другом человеке, особенно жуткий вид.
Стайк снял с пояса костяной нож.
− Кушель, верно?
Глаза Кушеля сузились:
− Откуда ты знаешь моё имя?
− У тебя два способа вернуть нож. Либо ты рассказываешь, что за богокамни вы ищите и какие у вас, дайнизских придурков, планы на Лэндфолл. Либо сражаешься со мной.
− Ты знаешь гораздо больше, чем в нашу прошлую встречу, Бен Стайк, − с откровенной издёвкой ответил Кушель. − С чего ты вообще взял, что я оставлю в живых хоть кого-нибудь в этом загоне?
− Твой приятель перебил в низине всего сорок человек Флинт. Впечатляюще для одного, но неужели ты думаешь, что справишься с их разозлёнными друзьями?
Стайк слышал, как из столовой высыпали солдаты и выстроились, чтобы наблюдать за стычкой.
− Скажи мне то, что я хочу, и уйдёшь без единой царапины на этой красивой броне.
Стайк вспомнил о сопляках пало у мамаши Сендер, которые были слишком глупы и не отступили от человека, явно не боявшегося численного превосходства. Он надеялся, что не повторяет их ошибку.
Как знать.
Кушель медленно, механически обвёл взглядом плац, отмечая охранников в башнях и на стене, задержался на леди Флинт и наконец остановился на Стайке. Стайк понял, какие мысли крутятся в голове человека-дракона. Он сам тысячу раз делал такие же расчёты. «Выберусь ли я живым?» Судя по лёгкому изгибу уголков губ, тот решил, что выберется.
Ну и заносчивость.
− Будем драться? − спросил Стайк. − Ты вырвешь его из моей старой, искалеченной руки.
Сжав костяной нож изуродованной рукой, а боз-нож здоровой, он перенёс вес тела на правую ногу. Едва он занял стойку, как человек-дракон внезапно прыгнул вперёд.
В своё время Стайк сражался с множеством быстрых людей, начиная с дуэлянтов и заканчивая профессиональными убийцами. Но никогда не видел, чтобы кто-то преодолел двадцать футов в мгновение ока. Топоры Кушеля взлетели и опускались: левый падал на голову Стайка, а правый к животу.
Стайк на удивление ловко отразил оба ножами, а затем заблокировал вторую и третью атаки. Кушель каждый раз быстро приходил в себя и отступал, чтобы снова напасть со скоростью гадюки. Каждая новая атака была поразительно точной, что восхитило бы Стайка, будь у него на это время. Он полностью сосредоточился на том, чтобы реагировать, принимать и перенаправлять выпады. Почти двадцать секунд он отступал под шквалом ударов, даже не нанеся ответного. Кушель изрезал руки и грудь соперника, Стайку едва удалось избежать глубоких ран.
Стайк знал, что уже стар и не в форме, но сомневался, что даже в расцвете сил смог бы сравниться в скорости с Кушелем. Он держался только благодаря разнице в весе оружия − более тяжёлые и громоздкие топоры Кушеля против ножей Стайка. Атаки следовали без промедления, каждый удар казался сильнее прежнего, а искалеченная рука Стайка начала неметь от усилий.
Всё изменилось, когда резкая боль в запястье помешала отбить удар, и топор Кушеля впился в палец Стайка. С криком ужаса он выронил костяной нож, глядя, как тот по кровавой дуге летит в пыль.
Следующий удар поразил его безоружную левую руку. Стайк схватил топор за рукоять и провернул боз-нож так, чтобы тот прошёл под лезвием второго топора Кушеля, оставляя на его руке длинный багровый порез. Кушель попытался вернуть преимущество, вдавливая топор Стайку в грудь, но тот совершил одновременно два действия.
Во-первых, он врезал лбом по носу соперника. Во-вторых, повернул нож и дёрнул назад. Лезвие скользнуло вдоль полированной рукояти топора и с последним рывком отсекло Кушелю все пять пальцев.
Человек-дракон отшатнулся, потрясённый, но даже с повреждённой рукой ему удалось увернуться от следующего выпада Стайка. Теперь у каждого была только одна здоровая рука и одно оружие. Кушель прижал обрубки пальцев к боку, пытаясь остановить кровь. Он не издал ни единого слова или крика, что само по себе сильно нервировало. Он атаковал изо всех сил, обрушив топор на нож и пробивая защиту Стайка лезвием и рукоятью. Подбородок и грудь Стайка покрылись ссадинами и кровью.