— Давай колись, коли жить хочется, — сощурил поросячьи глазки Серега.
— Это Александр. Я могу сказать номер его мобильного телефона… — Прости, Шурик, но другого выхода у меня нет.
— Слушаю. — Подельник Сереги достал сотовый.
Я назвала номер.
Мужик застучал по кнопкам. Услышав голос Шурика, он сплюнул на пол и издевательски произнес:
— Слушай, ты! Если хочешь увидеть свою бабу живой, гони пятьдесят тысяч баксов. В противном случае мы порубим ее на котлетки. Я слышал, что у красивых баб вкусное мясо. — Он протянул трубку мне и криво усмехнулся: — Поплачься любимому.
— Шурик, миленький! — запричитала я. — Вытащи меня отсюда, пожалуйста! Представляешь, меня держат в морозильной камере! Я уже ног не чувствую. Помоги мне, родной! Ты единственный человек, к которому я могу обратиться за помощью. Только сделай это побыстрее, иначе я совсем замерзну. Тут даже стены во льду, а у меня одежда легкая…
Серега выхватил у меня трубку и рыкнул:
— Ну что, проникся, фраерок? Деньги подвезешь по адресу…
Дверь морозильника снова захлопнулась, и я осталась одна. Сколько мне тут еще сидеть? Час? Два? Три? Тридцать три! Я и десяти минут не выдержу… Хорошо там Антонине у горячей плиты.
Ресторан чертов! Они, похоже, здесь и в самом деле потчуют посетителей человечинкой…
Когда наконец братки пришли за мной, идти я уже не могла. Особо церемониться они не стали: подхватили под руки и через черный ход поволокли к темно-синему джипу Шурика. Меня в буквальном смысле закинули на заднее сиденье. Серега насмешливо произнес:
— Наверное, ты элитная проститутка, если мужик, не торгуясь, отваливает за тебя такие бабки… Только мне кажется, что даже самая навороченная из вас не стоит пятидесяти баксов. Хотя, хрен его знает, может, ты через задницу как-то по-особому даешь… Ну, бывай!
Шурик включил мотор и, не говоря ни слова, до упора выжал газ. Мне тоже не хотелось разговаривать. Я растирала замерзшие руки и плакала от боли.
Эта боль была мне отдаленно знакома. В детстве я забывала иногда на зимней прогулке надеть теплые варежки. Каталась на санках, лепила снежки и не замечала, как постепенно немеют руки. К концу прогулки они становились синими, с багровым оттенком. Дома я ревела и прикладывала руки к батарее. Боль была долгой и ноющей. А сейчас все повторялось заново, только ныло уже все тело.
— Хватит реветь, — первым нарушил молчание Шурик.
— Может, заедем в больницу? Я не могу больше терпеть!
— Сейчас приедем на мою дачу, и я окажу тебе первую медицинскую помощь — водочка и бурный секс.
Всю дорогу до дачи я скулила и тряслась, как маленькая собачонка. Представляю, какой у меня был видок!
Дача Шурика построена была с размахом. Три этажа, застекленный зимний сад, бассейн с подогревом… Страшно подумать, сколько он вбухал сюда денег. Конечно, мне и раньше приходилось здесь бывать, но, сказать честно, не часто.
На воздухе я почувствовала себя значительно лучше. Озноб заметно уменьшился, хотя и не прошел совсем. Я остановилась у бассейна с прозрачной водой, опустила руку и почувствовала приятное тепло.
— Позже искупаемся. — Шурик взял меня за талию и повел в дом. — Сейчас не до купания. Ты совсем слабая, так и утонуть можно. Первым делом нужно выпить водочки.
— Я не пью водку. Я бы выпила виски или джина.
— При обморожениях всегда пьют водку, — не согласился со мной Шурик. — Знаешь, как лакают водку на Северном полюсе?! У меня там товарищ работал. Деньги из воздуха делать научился, но стал алкоголиком. Потому что от мороза водкой спасался.
— Я не на Северном полюсе, — огрызнулась я и поднялась на крыльцо.
В дверях меня встретила девушка по имени Таня. Она приехала на заработки из Украины. Случайно вышла на Шурика, который взвалил на ее плечи практически все. Уборка, стирка, готовка — всем этим занималась Таня. Она же была за сторожа. Никакой дополнительной охраны в доме не было, так как всю территорию дачного поселка охраняли бывшие спецназовцы.
Таня была воспитанной девушкой и всегда встречала меня с радушной улыбкой — щирой, как говорят украинцы. Наверное, точно так же она встречала и жену Шурика. По всей вероятности, ей было абсолютно безразлично, кого Шурик привозит в дом. Но небезразличны деньги, которые он ей платил. А Шурик платил щедро. Ему нравились ее чистоплотность, кулинарные способности и умение держать язык за зубами. Последнее, пожалуй, больше всего.
— Очень рада вас видеть! — как всегда, заворковала Татьяна. — Вам подать обед? У меня почти всё…
— Мы не голодны, — на полуслове оборвал ее Шурик. — Мы хотим только одного — уединиться на пару часов. И еще. Принеси из бара бутылку водки, кувшин с апельсиновым соком и несколько бутербродов.