У стола стояли стулья, на них и уселись гости, как были, не раздеваясь. Исподтишка оглядывали Гришкино жилье.
А хозяин, отодвинув стул, продолжал стоять.
— Что-то чудно: пришли с делом, а без бутылки. Ко мне с пустыми руками не ходят, — сказал Гришка, улыбаясь не всем лицом, а одними глазами.
— Бутылка будет, — пояснил Игнат. — Сначала у нас о деле разговор. Или как? Леша, на деньги, сбегай!
— Не надо, папа, — сказал Леша. — У меня припасено. Сейчас принесу.
Леша убежал, и не успели гости еще двух слов сказать, как он вернулся с бутылкой.
— Во, это по мне! — заулыбался Гришка. Он тут же достал с полки стаканы, видимо, были под рукой.
Нервно, зубами сорвал закупорку с горлышка бутылки, налил всем, кроме Леши. На счастье Гришки, Прасковья отставила свой стакан:
— Не пью.
Гришка, довольный, хмыкнул, но ничего не сказал.
Закуски у него не было, только черный хлеб и соленый огурец. Он разрезал огурец на круглые дольки, чтобы досталось всем.
— С делом, значит, — сказал Гришка и торопливо опорожнил стакан.
Выпив водку, он понюхал кружок огурца и положил его рядом с собой.
Игнат глотнул, но лениво, без жадности. Он тоже лишь понюхал огурец, но есть не стал: огурец пах сосновой бочкой.
В соседней комнате вовсю играло радио.
Прасковья слушала, морщилась. «Наверное, Гришка боится одиночества», — подумала она.
Но Гришка не боялся одиночества, он просто не замечал радио.
— Чего это я вас сразу за стол? Выпить успели бы. Посмотрите теперь мои хоромы.
Прасковья поднялась и следом за Гришкой прошла в комнату. Видимо, она была гостиной. В квадратной комнате с двумя окнами, выходившими в проулок, были диван — старый, с провалившимися пружинами, и стоял платяной шкаф.
— Это — гостиная. А тут моя спальня! — Он заглянул в соседнюю маленькую комнату с одним окном. — Тахты всякие я не признаю, — добавил он не без гордости. — Оттого она у меня пустая.
И правда: в комнате стояла лишь кровать, а на ней — полосатый матрас, не прикрытый ничем.
— Отчего я погибаю? — пояснил Гришка Прасковье. — От магазина. Винный магазин рядом. Утро, вечер ли — бегут: «Гриша, сообразим на троих?», «Гриша, одолжи стакан!» ну, за стакан, известно, гарнец положен. Весь день такая карусель… А уеду в деревню, кто обо мне вспомнит? Остепенюсь, начну новую жизнь. В пастухи наймусь. А-а, не так я думаю?
25
«Он еще надеется возродиться. Надо же!» — подумала Прасковья, осматривая Гришкино жилье.
Это жилье было ей отвратительно — пристанище опустившегося человека. Отвратительно ей было все, начиная от комнат и кончая запахом. В доме стоял затхлый запах ночлежки. Ей отвратительным был и сам дом — с подслеповатыми окончами, с громоздкой печью, занимавшей чуть ли не половину всех комнат.
— Да-а… — вымолвил Игнат, он бесшумно ступал следом за Прасковьей. — Дак ничего. Стены я это — сухой штукатуркой обобью. А потолок — фанерой. Да проолифлю его. И жить, думаю, можно.
Прасковья понимала, что от ее слов, от того, что она сейчас скажет, зависело все. Да! — она согласна. Нет! — весь этот разговор, все эти смотрины, выходит, впустую. И Прасковья ничего не сказала, промолчала.
Да и что она могла сказать? В ответ она могла лишь разреветься.
Куда она пришла?
Зачем?
Она выросла в селе. Там, на «барской паже» она играла в лапту. Там родился сын. Сколько лет кряду она бегала на ферму. Кормила ребят, не подвела Игната. Прасковья привыкла к своему дому. Это были, правда, не бог весть какие хоромы. Простая деревенская изба, поставленная еще перед войной, когда Игнат, обзаведясь семьей, отделился от отца. Изба уже осела малость, скособочилась. Но Прасковья привыкла к ней. Придя к Игнату, она выскоблила, вымыла содой все стены и половицы. В первую же весну она поморила в Игнатовой избе тараканов, вытряхнула каждую тряпку. Но он тоже был трудолюбив, и они вдвоем довели избу до дела. О другом жилье себе Прасковья и не мечтала.
Но вот ей захотелось стать горожанкой…
— Мам, надо что-то сказать Гришке определеннее, — шептал Леша. — Ведь не уезжать же ни с чем? Он ждет.
Леша видел, что мать молчалива, что она слова своего не говорит.
— Сказать? — Прасковья словно очнулась. — Надо подумать прежде. Вам ведь тоже угол нужен?
— Нет, мам. Мы с Зиной прописаны. Нам обещали квартиру.
— А нам, вдвоем со стариком, чего ж еще надо? Зал тут есть. Спальня — тоже. Поставим в зале телевизор и будем смотреть.