«И все только понукают мной, учат уму-разуму, — с горечью подумал Варгин. — Этого не делай, этого опасайся».
2
Комбайн между тем приближался.
Сначала завиднелась кабина; она слепила ветровыми стеклами, будто плыла поверх пшеничного поля. Затем стало видно, как вращались мотовила; пшеница, наклоняясь, ласково ложилась на полотно хедера.
Прошла минута-другая, как послышался стрекот работающего мотора, и «Нива» — узкая и потому высокая — величаво выплыла из-за поворота.
Наблюдая ее спокойное покачивание, Варгин не утерпел, побежал навстречу комбайну. Он бежал мелкими шажками.
От спелого пшеничного поля, спавшего свою последнюю ночь, веяло прохладой.
Подминая щетинистую стерню, Тихон Иванович спешил навстречу «Ниве».
Отец, бывало, за неделю до выхода в поле снимал с перекладины крюк, менял расшатавшиеся грабельки, отбивал косу и вешал на ракитовый куст. Как отец отвел свою кобылку, так отнес он и крюк на колхозный баз.
Где они, мужики эти, которые махали крюками — по сотне человек кряду? Их имена — на мраморных плитах, что в сквериках возле колхозных контор.
Осталось десятка полтора мужиков, с ними он сеет и убирает.
Было и такое: артельцы косили жнейками. Жнейки ходили по полю, махали красивыми крыльями.
Жнейки-то махали, а ветряки почему-то стояли, бездействовали, хотя бабы, после жнеек, подымали косовицу, вязали, заставляя поле крестцами.
Потом, перед самой войной, появились громоздкие «Сталинцы». Они были в МТС — что намолачивали, то и увозили.
«Да, все было, все пережито», — думал Тихон Иванович, вглядываясь в приближающуюся «Ниву». И не столько в самую машину, сколько в лицо комбайнера, стараясь угадать, кто идет первым: отец или сын?
Первым шел Ефим Аверьянович.
В двух шагах от Варгина комбайн остановился, обдав Тихона Ивановича разогретым мотором.
Варгин по лесенке поднялся к комбайнеру.
— С почином тебя, Ефим Аверьянович!
— И вас, Тихон Иванович!
Варгин пожал протянутую руку Ядыкина. Разговору мешал шум мотора, но Ефим Аверьянович понял, что сказал председатель.
— Как дела? — кричал Варгин.
— Ничего!
Они были одногодки — Варгин и Ядыкин. Вернувшись с войны, Ефим собрал С-6 и с грехом пополам работал на нем. Однако когда МТС были ликвидированы, Ядыкин, по слухам, хотел уйти в город. У Ефима — это знал Тихон Иванович — были золотые руки. Ядыкин все мог: он работал и шофером при надобности, и водопроводчиком мог, и варил не хуже других.
Придя в колхоз, Варгин первым делом позвал механизаторов. Пришел и Ядыкин — неказистый с виду, рыжий; волосы пострижены ежиком; лицо обветренное, не то что у самого Тихона Ивановича. В МТС Ефим был на хорошем счету, а в колхозе незаметен будто. Почему?
«Я работаю последний сезон, — ершась, сказал Ядыкин. — Больше не могу. Я уже договорился в городе. Пока обещают комнату».
Тихон Иванович смотрел на Ядыкина и не знал, что ему сказать. Он видел его впервые — орденская планка на груди помятого пиджака. Тоже есть орден Отечественной войны, что был и у самого Варгина. А медалей целая дюжина. Осмотрел Варгин медали — на многих фронтах человек побывал. Но все же спросил Ефима, где воевал.
«Начал я пехотинцем. Потом, после ранения, был все время артиллеристом. Начал на Курской дуге, а кончал в Праге».
«На Первом Украинском, значит?»
«Да».
«Я начал раньше, в Сталинграде».
«А-а… Мы переживали за вас: устоите или не устоите?»
«Устояли!»
«Двое детей. Свой дом. Огород», — думал Варгин тогда. Одно решил: не буду отговаривать. Тихон Иванович сказал только, что как получит он новый комбайн, так отдаст его Ефиму. Ядыкин остался в колхозе. Через год, когда Варгин получил новый комбайн, он позвал Ядыкина и, радостно пожимая ему руку, сказал: «Ефим Аверьянович, получай».
И за все это время Тихон Иванович не спросил его о том, что тогда побороло: дом или новый комбайн?
С той поры Ядыкин ходит в передовых комбайнерах. Сам ходит — и сына старшего, отслужившего срок в армии, к машине приучил.
Подъехал самосвал. Борта его, как и положено у хозяина, надставлены, обиты брезентом.
Зашуршал, грузя зерно, шнек.
Тихон Иванович заглянул в бункер: не пшеница, а янтарь, зерно к зерну.
— Хороша, а? — сказал он.
— Да, пшеница хорошая, — согласился Ядыкин; и видно было сквозь защитные очки, как улыбается. — Поехали, а то сын догонит.