— Ладно. Тогда, спокойной ночи, папа, — сказала я, поцеловав его еще раз, и ушла, оставив его со своими мыслями в комнате, постепенно заполнявшейся тьмой.
Джейк перенес операцию, но в первые три дня к нему никого не пускали, за исключением самых близких членов семьи. Я слышала, что его старшая дочь Рут, дважды разведенная и ныне живущая в Европе, прилетела в Нью-Йорк и навестила его вместе с Эльзой. Дэвида, сына Джейка, затерявшегося где-то в Калифорнии, не смогли найти, а его бывшая жена Эми осталась во Флориде. Когда запрет на посещения отменили, я долго колебалась, идти или не идти в клинику, боясь встретить там Эльзу, но, переждав неделю, купила небольшой букет цветов и рискнула войти в холл Маунт-Синай.
— Могу ли я повидать на несколько минут мистера Джейка Рейшмана? — спросила я дежурную по этажу.
Пока она раздумывала, я отметила, что у нее были голубые, слегка подведенные глаза и мягкие темные волосы, выбивавшиеся из-под шапочки. Затем она сказала ласково:
— Мне очень жаль, но у меня для вас плохие новости. У мистера Рейшмана этим утром был приступ, и он умер полчаса назад. Вы член его семьи?
— Нет. То есть да. В некотором роде. Извините. — Повернувшись, я быстро прошла по коридору, миновала лифт и сбежала по лестнице.
Алисия встретилась мне в холле отцовской квартиры. Как обычно, она была одета не безвкусно, но как-то неинтересно: простая темно-синяя юбка и жакет с белой блузкой, без украшений. Небольшая темно-синяя шляпка частично покрывала ее крашеные коричневые волосы.
— Хэлло, дорогая, — сказала она. — А я только что собралась пойти позавтракать. Как ты бледна! Что-нибудь случилось?
— О, Алисия! — слова застревали у меня в горле. — Мне так тяжело: я только что из клиники, там сказали, что Джейк умер сегодня утром. Не знаю почему, но мне было ужасно грустно, когда я виделась с ним недавно: мне почему-то казалось, что он воплощал нечто такое из прошлого, что теперь навсегда ушло...
Я замолчала, увидев выражение ее глаз. Ее лицо было непроницаемой маской, что всегда меня немного отпугивало, но по ее глазам, сверкнувшим воспоминаниями, я сразу поняла, что она любила его.
— Не думай, я никогда не собиралась бросать твоего отца, — сказала она. — Я всегда любила его. Но у нас бывали трудные времена.
Мы сидели у окна ее спальни в неудобных шезлонгах, которые Алисия почему-то хранила многие годы. Алисия курила сигарету. Графин мартини на столе перед нами был пуст, но стаканы наполнены.
— ...так что видишь, какая была неразбериха, — сказала эта удивительная женщина, которую я никогда до конца не понимала. — Меня ужасно раздражает, когда адюльтер изображается как невинные свидания подростков. Я знаю, сейчас модно клеймить лицемерие, но все-таки скажу, что мы живем во времена распутства и бесчестия. Мы не механические куклы, запрограммированные спариваться без эмоций, где угодно; и притворяться такими куклами, как это делает современная молодежь, мне представляется не только опасным, но и чем-то жалким и глупым. Сколько же иронии в том, что самое модное словечко сейчас — «расслабься»! Но выплеснуть эмоции, не значит «расслабиться». Это значит, разжечь огонь и войти в пламя.
Алисия замолчала и погасила сигарету. Я предложила ей другую.
— Да, мы все получили ожоги, — сказала она, раскурив сигарету, — но после смерти Сэма дела пошли лучше. Корнелиус бросил Терезу, а я к тому времени уже рассталась с Джейком... Он не из тех людей, кто легко уходит. Он пытался снова сблизиться со мной после того, как выгнали Себастьяна, и опять наши отношения с Корнелиусом стали натянутыми. Но на этот раз у меня и мысли не было возобновить связь с Джейком, потому что я знала: мы с Корнелиусом способны восстановить наше счастье, как бы ни было глубоко отчуждение между нами. Мы доказали это после смерти Сэма, и я считала, что если быть терпеливыми, мы это докажем снова.
— И это произошло?
— Нет. И сомневаюсь, что когда-нибудь произойдет. Я ждала тщетно... Но пойми меня правильно! Мы с Корнелиусом можем не быть близки, но мы не ссоримся, мы любим друг друга, а это немало; большинство супружеских пар не может этим похвастаться после тридцати шести лет совместной жизни. Я довольна. У меня есть сыновья и внуки, здоровые, я неплохо выгляжу. В целом, судьба была благосклонна ко мне. И только в такие дни, как нынешний, когда жизнь кажется такой скоротечной, мне хочется плакать о прошлом и о том, какой могла быть моя жизнь.
— Алисия, как жаль, что мы никогда так не говорили прежде.
— Тогда не о чем было говорить. Наши жизни были как две параллельные, нигде не пересекающиеся линии. Но я рада, что поговорила с тобой о Джейке. Годами мне хотелось выговориться, но некому было. — Она посмотрела через плечо на молчащий телефон. — Не знаю, позвонить, что ли, твоему отцу. Нет, пусть он узнает об этом от кого-нибудь еще. Это будет лучше.