Следующая комната встретила нас мигающим светом свечей и облезлыми стенами с выцветшими цветочными узорами, будто украденными из прошлого века. Шум позади стих, оставив гнетущую тишину. Но хуже всего были куклы. Повсюду. Сидели на стульях, свисали с полок, лежали на полу с вывернутыми конечностями. Их фарфоровые лица были застылы в мерзких улыбках, а глаза… эти глаза казались живыми. Мерцание света заставляло их будто двигаться, как будто они вот-вот схватят нас за ноги.
– О, чёрт, – выдохнул Хадсон, прижимая ладонь к груди. – Я ненавижу кукол.
– Серьёзно? – Жасмин подняла брови и скрестила руки. – Куклы тебя пугают?
– Пошла ты, – бросил он и вылетел из комнаты как ошпаренный.
– Похоже, эта комната была для него, – пробормотала Брук, обводя взглядом кукольную армию. – Мне не так уж страшно. Только если ты реально не боишься таких штук.
– Да, кроме… – голос Зака сорвался. Он указал на куклу в кресле-качалке в углу. – Что это?
Я медленно перевела взгляд – и внутренности мои сжались. Одна из кукол была с человеческой рукой. Настоящей. Пришитой грубыми чёрными нитками к её платью.
Кортни упала на колени и её снова вырвало. Жасмин подошла ближе, скривив губы.
– Это… либо Эйприл, либо Тейт, – пробормотала она. – Не уверена. Слишком опухшая, чтобы понять.
Я прикусила губу, пытаясь не поддаться рвотному рефлексу. Мир качнулся подо мной, как будто всё происходящее стало нереальным.
– Думаю, это Тейт, – прошептал Зак. – У Эйприл были розовые ногти.
– Нужно идти дальше, – сказал Маверик. – Времени нет.
Его перебил чей-то истошный крик из прохода впереди:
– Блядь! Помогите!
Мы рванули вперёд, навстречу голосу Хадсона. Он стоял посреди огромного зала, окружённого экранами, на которых мелькали старые, дрожащие видео с привидениями и зомби. Я почти подумала, что именно это его испугало… пока не увидела пауков.
Они были везде. Огромные, жирные, чёрные. Ползали по полу, стенам, свисали с потолка. Один приземлился прямо на плечо Хадсона.
– Уберите это дерьмо с меня! – заорал он, отбиваясь от него.
Зак подошёл и смахнул паука.
– Слабак, – пробормотал он, разворачиваясь. Но тут его лицо побледнело. – Чёрт. Корт!
Я обернулась и увидела, как Кортни сползла на пол, свернувшись в клубок. Она дрожала, хватая ртом воздух.
– Я не могу. Не могу! – бормотала она, почти не дыша. – Вытащите меня отсюда. Я умираю. Я умираю…
– Господи, точно… – пробормотала Жасмин, хлопнув себя по лбу. – У неё же арахнофобия. Помните лагерь в шестом классе? Она тогда тоже сошла с ума. Хотя, честно, я не понимаю. Это просто жуки.
– Жасмин, заткнись, – резко сказал Зак, опускаясь рядом с Кортни и отмахивая пауков с её плеч. – Эй, всё нормально. Они не ядовитые. Дыши глубже, ладно?
Кортни попыталась. Сделала пару глубоких вдохов. Руки у неё дрожали.
– Я ненавижу это… – прохрипела она. – Я правда больше не выдержу. Не могу.
Я сглотнула, пытаясь унять собственную панику. Всё происходящее становилось всё хуже, и, несмотря на адреналин, я чувствовала, как трещит что-то внутри. И всё равно мы шли. Потому что выбора у нас не было.
— Еще несколько минут, ладно? Мы уже должны были быть почти в конце.
Кортни сделала еще один глубокий вдох и кивнула. Затем она наконец открыла глаза. В ту же секунду прямо над ее головой свалился огромный паук, приземлившись прямо на ее лицо. Она издала душераздирающий крик и схватилась за горло.
— Нет! — закричал Зак, пытаясь оторвать ее руку. Но было слишком поздно. Кнопка отсоединения на ее ошейнике начала мигать.
Мое сердце замерло, когда ошейник немедленно начал стягиваться вокруг ее шеи. Однако он не душил ее медленно, как ошейник Тейта в игре «Салочки». Должно быть, в материал была вмонтирована тонкая проволока, которая отсоединялась при нажатии кнопки, потому что кровь начала просачиваться по краям ошейника в течение нескольких секунд.
– Какого черта она нажала кнопку?! – закричала Жасмин. – Это всего лишь пауки!
Кортни извивалась на полу, хватаясь за горло. Кровь хлынула сквозь ее пальцы, заливая подбородок. Ее глаза были широко распахнуты от ужаса.
– Я… я этого не делала… – прохрипела она, задыхаясь. – Даже не трогала… клянусь…
Я замерла, не в силах пошевелиться. Мое сердце бешено колотилось, как будто вот-вот вырвется из груди. Кортни попыталась что-то еще сказать, но у нее не получилось. Ее тело дернулось, и голова с глухим стуком откинулась назад. Глаза медленно закрылись.
– Нет! – сорвалось с губ Зака, когда он упал на колени рядом с ней. – Нет, чёрт возьми!
Он пытался остановить кровь, но было уже поздно.
– Третий игрок выбыл, – раздался гулкий голос Мастера игры. – Осталось восемь минут и сорок семь секунд.
– О боже, – выдохнула Брук, прикрывая рот ладонью. – Не могу поверить, что она действительно… выбыла.
Я чувствовала, как дрожь пробегает по позвоночнику. Моя грудь сжалась, словно кто-то вцепился в нее когтями изнутри.
– Она сказала, что не трогала кнопку, – выдавила я, не отрывая взгляда от неподвижного тела. Оно уже казалось таким чужим… таким мертвым.
– Наверное, случайно задела, когда схватилась за горло, – пробормотал Маверик. – Блядь… ужасно.
– Она сказала, что не трогала, – повторила я, тихо, глядя в пол. – И я ей верю.
– Может, просто не поняла, что нажала, – ответил он, избегая моего взгляда.
– А может… может, я была права тогда. На днях.
Брук взглянула на меня с тревогой.
– Про то, что все это подстроено?
Я кивнула, едва сдерживая слезы.
– Может, никакого выхода и нет. Может, мы здесь просто для шоу. Для его извращённого удовольствия.
– Нет, – Маверик закашлялся, как будто хотел вырвать из себя страх. – Мы не можем так думать. Мы должны верить, что есть выход. Хоть что-то должно иметь смысл.
Он подошёл к Заку, который не двигался, прижавшись к телу Кортни.
– Прости, брат. Но нам пора. Осталось всего восемь минут.
Зак закричал, но не сопротивлялся, когда его подняли. Я только смотрела на него и молчала. Я знала, что боль зацепила его до самых костей.
Следующая комната была окутана тускло-красным светом, как в фотолаборатории. Под ногами звенели гильзы. На стенах — фотографии. Эйприл.
Я застыла. Дыхание сперло.
На снимках – ее тело. Безжизненное. Распластанное на гигантской шахматной доске. Ее живот, из которого зияла дыра. Ее лицо. Бледное, с синими губами и засохшей кровью.
И голос.
– Вы все опоздали. Вы могли бы мне помочь. Это ваша вина, что я ушла. Вся ваша вина. Вся ваша вина. Вся ваша вина…
Я зажала уши ладонями. Этот голос словно разрывал череп изнутри.
– Это не по-настоящему, – прошептал Маверик, сжав мое плечо. – Это просто дерьмо. Это не твоя вина, Кэри.
Но он не понимал. Это чувствовалось по-настоящему. Каждый снимок врезался в память, как нож. Каждый звук был как гвоздь в сердце.
– Пожалуйста… уйдем отсюда, – попросила я, голос срывался от ужаса.
Мы прошли мимо окровавленной толстовки Эйприл. Я прикусила губу до крови, чтобы не закричать.
Оставшиеся комнаты были настоящим адом: кровь, кости, черепа, чьи-то зубы… Шепот, стоны, крики. Я едва держалась. Болело все – тело, душа, разум.