— Как оказалось, я был долбаным идиотом, когда заявил ему, что у тебя не может быть отношений со студенткой.
Я сажусь в кресло напротив стола Оака.
— Не то чтобы я хотел, чтобы так произошло. Это просто случилось.
— Я спрашивал тебя об этом в тот вечер в баре, и ты категорически отрицал. — Оак ослабляет галстук. — Я думал, мы должны быть друзьями, Гэв.
— Мы и есть друзья. — Я стискиваю зубы. — Но если бы я сказал тебе тогда, что у меня роман с Камиллой, что бы ты сделал?
Он пожимает плечами.
— Я бы позаботился о том, чтобы ты покончил с этим как можно быстрее.
— Именно, а я не намерен прекращать отношения с Камиллой. — Я выпрямляюсь и смотрю ему прямо в глаза. — Я скорее уволюсь, чем сделаю это.
У него отвисает челюсть.
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть к ней чувства?
Чувства.
От одного этого слова у меня мурашки бегут по коже, и все же я не знаю, чем еще объяснить эту гребаную одержимость, которую я испытываю к ней.
Почему я врываюсь в кабинет своего босса, как буйнопомешанный.
— Я не знаю, что хочу сказать.
Я не готов никому признаться вслух в своих чувствах, даже если это похоже на правду. Потому что я не совсем уверен, что это так.
— Ты знал, что ее отец очень болен?
Я киваю в ответ.
— Да, она рассказала мне про его рак.
Оак выглядит почти удивленным тем, что мы действительно разговариваем, или тем, что она рассказала мне что-то личное, что меня раздражает.
— Ну, судя по всему, ему предстоит операция на этой неделе, так что Массимо собирался вернуть ее в любом случае, но Лука поднял этот вопрос после того, как заявил, что вы с ней спите.
Я сжимаю челюсть, поскольку Камилла никогда не упоминала, что у её отца операция на этой неделе.
— Значит она в Чикаго?
— Да, и она вернется через две недели на церемонию вручения дипломов.
Факт в том, что семья Морроне просто так не оставит наши отношения без внимания. По какой-то причине они забрали ее телефон и отключили его, чтобы я не мог с ней связаться.
— Я еду в Чикаго.
Оак встает.
— Черта с два.
Я скрещиваю руки на груди и выпрямляюсь. Мы оба примерно одного роста.
— Ты собираешься меня остановить?
— Гэв, ты не можешь вторгаться с оружием в руках на территорию Морроне.
— Я буду делать то, что, блядь, захочу, — рычу я.
Оак тяжело вздыхает.
— Джейн упоминала после сеансов с тобой, что она беспокоится о том, что у тебя может случится рецидив.
— Рецидив чего?
— Хаоса и кровопролития, Гэв. Я не могу просто смотреть, как ты выходишь из-под контроля.
Я сжимаю кулаки.
— Возможно, это всегда должно было случиться. Возможно то неправильное во мне не поддается контролю.
— Ты хочешь сказать, что снова устроишь массовое убийство?
Я качаю головой.
— Нет, ты не понимаешь.
— Помоги мне, — говорит он, указывая на кресло напротив своего стола.
Я смотрю ему в глаза, размышляя, действительно ли хочу обсуждать это с ним сейчас. Если я этого не сделаю, он никогда не отпустит меня в Чикаго.
— Отлично. Но просто выслушай, ладно?
Он кивает, изображая, что закрывает рот на молнию.
— Я весь внимание.
Сердце неровно колотится в груди, когда я снова сажусь.
— Все это время я пытался держать тьму внутри себя под контролем, но на самом деле, ей просто нужен был выход. — Я провожу рукой по шее. — Подавляя себя, я только усложнил контроль над ней. Было ощущение, что это пытается съесть меня заживо.
Оак кивает, как будто понимает, но он не способен понять это. Возможно, у него и было темное прошлое, но оно не похоже на моё. Даже близко.
— Камилла — та самая отдушина. Она подходит мне как чертова перчатка, и хотя я чувствую, что теряю контроль над тьмой, ее не нужно подавлять, когда я рядом с ней.
Он выгибает бровь.
— Звучит так, будто ты влюблен.
От этого слова внутри меня всё переворачивается.
— Любви нет в моем словаре.
— Значит, ты всё отрицаешь. Я знаю, каково это — внезапно почувствовать себя целым после многих лет ощущения пустоты.
Он говорит о своих отношениях с Евой. Должен признать, он был немного похож на меня, когда дело доходило до свиданий, хотя у него никогда не было отношений с женщинами, о которых я знал. Насколько мне известно, он был похож на гребаного монаха.
А потом вдруг он женился на студентке. Это было совершенно неожиданно, но я не могу отрицать, что он кажется гораздо счастливее с тех пор, как они вместе.
— Это ведь то, что ты описываешь, да?
Так ли это? Наверное, в каком-то смысле да, но все гораздо сложнее. Не просто ощущение целостности, но и чувство принятия того, кто я есть.
Все это время я боролся с этим, пытаясь удовлетворить свои потребности лишь частично.
Камилла позволяет мне быть таким, какой я есть, и ей это чертовски нравится. Даже сабы, с которыми я был раньше, были сбиты с толку крайностями моих садистских потребностей.
Гейл, например, позволяла мне делать с ней что угодно только потому что была влюблена в меня. А не потому, что получала от этого удовольствие как Камилла.
— Всё не так просто. — Я провожу рукой по волосам. — Всё, что я знаю, это то, что мне нужно ехать в Чикаго. Они попытаются забрать ее у меня.
— Хорошо, ты можешь ехать. Я найду кого-нибудь, кто прикроет тебя. — Он бросает на меня взгляд. — Как долго ты там пробудешь?
Я качаю головой.
— Невозможно сказать, пока я не приеду туда.
Он вздыхает.
— Этот год был самым безумным, блядь, за все время.
Я сжимаю губы, зная, что Арчер сейчас тоже не в себе, но думаю, что лучше не говорить ему об этом.
В конце концов, он и так достаточно тяжело всё воспринял. Если я скажу ему, что Арч шантажом заставил студентку заняться сексом и теперь влюблен в нее, думаю, у него может случиться сердечный приступ.
— Знаю, но, по крайней мере, он почти закончился.
Оак кивает, ослабляя галстук.
— Да, не могу дождаться.
Я могу подождать, потому что это значит разобраться с тем, что, черт возьми, происходит между мной и Камиллой. Любовь — это слово, которое я не совсем понимаю, но все, что я знаю, — это то, что я не могу жить без нее.
Она — свет в моей тьме. Звезда в моем черном ночном небе. И без нее я не живу по-настоящему. Без нее, кажется, мое сердце не сможет продолжать биться, — сердце, которое, как я считал, навсегда превратилось в камень, но Камилла бросила вызов всем обстоятельствам и растопила его.

— Гэв, подожди, — зовет Арчи, когда я закидываю сумку в багажник своей машины. Любой, кто увидит меня, подумает, что я просто упаковал кое-какие вещи на несколько дней, но на самом деле в сумке полно оружия.