Эдмунд пожал плечами:
— Не вижу тут связи. А ты, Франсина? Будь я женат, я бы нанимал горничных по своему вкусу…
— А что вы заметили? — перебила его Эванджелина, поднимая глаза на Бенедикта.
— Что?
— Вы сказали, что не заметили никаких горничных. Значит, заметили что-то другое. Что-то, что скрываете от нас, или солгали о своем местонахождении. Что-то тайное.
Франсина оттолкнула свою тарелку:
— У тебя есть тайны от меня, дорогой?
Бенедикт не ответил.
— После танцев вы с Хедерингтоном повздорили, — догадалась Эванджелина. Возможно, ей все-таки удастся разоблачить убийцу до того, как она покинет Блэкберри-Мэнор. — Вы пошли в его комнату, поссорились с ним и убили его. А потом свалили свое преступление на мистера Лайонкрофта.
— Я не делал ничего подобного, — огрызнулся Бенедикт, — Он уже был мертв, когда я вошел туда. Он…
Бенедикт побледнел, будто его собственные слова потрясли его.
— Он был мертв, когда вы туда вошли? — повторила Эванджелина, возвысив голос. — И вы не подняли шума?
— Чтобы меня сочли убийцей?
Франсина отшатнулась от мужа:
— Что ты делал в его спальне?
— Я пошел ругаться с ним, — признался Бенедикт, помедлив с минуту. — Но, как я уже сказал, этого не случилось.
Эдмунд поболтал вино в своем бокале:
— А из-за чего ты хотел с ним ругаться?
Бенедикт поколебался, потом повернулся к жене:
— Я не хотел, чтобы ты знала, но у нас серьезные финансовые затруднения.
Ее грубо накрашенные веки затрепетали.
— Вот как?
Он кивнул с мрачным видом:
— Хедерингтон выделял мне средства с момента, как получил титул, а в этом месяце прекратил выплаты. Он сказал, что навсегда.
Бенедикт кашлянул, прижав ко рту сгиб локтя.
— В этом году наше поместье не дало дохода. И нам были необходимы эти деньги. Он отказал мне. Как раз в то самое утро… Он рассмеялся, когда я снова обратился к нему за деньгами. Покачал головой и посмеялся… Надо мной, своим братом!
Эванджелина во все глаза смотрела на него через стол:
— Так вы поэтому отправились к нему той ночью? Что бы от этого изменилось?
— Я бы повел себя иначе. Я… я собирался заставить его.
Франсина широко раскрыла глаза:
− Как?
Бенедикт поморщился:
— Я взял с собой пистолет, несмотря на то, что не собирался его убивать. Просто хотел показать ему, что дело серьезное. Что теперь не время миндальничать. А когда увидел его там, не знал, что делать. На минуту я замер, потом сбежал. Я не мог позвать на помощь, стоя там с пистолетом в руке. Кто бы поверил, что это не я его прикончил?
Эдмунд снова начал взбалтывать вино в своем бокале:
— Мне и теперь не верится. В конце концов, ведь ты наследник его титула.
— Я его не убивал, — настаивал Бенедикт. — Разве я бы честно признался, что делал той ночью, если бы убил?
— Мы тебе верим. — Франсина накрыла ладонью его руку. — Возможно, ты был в отчаянии, но ты всегда оставался человеком чести.
— Если он был жив, когда вышел из кабинета мистера Лайонкрофта, и оказался мертвым, когда вы туда пришли, — сказала Эванджелина, — значит, был кто-то еще, желавший его смерти. Кто-то третий заходил в его спальню и задушил подушкой.
— Возможно, Лайонкрофт пришел, чтобы продолжить ссору, — предположила Франсина. — У него всегда был непредсказуемый характер.
— Нет, — покачала головой Эванджелина, — кто-то другой.
Эдмунд залпом проглотил свое вино.
— Гувернер-француз? — высказал он догадку. — Конечно, этот малый не очень-то обрадовался тому, что предмет его нежных чувств обручен с другим.
Эванджелина некоторое время обдумывала этот вариант:
— Я готова согласиться, что такое намерение у него могло быть. К тому же еще он лишился работы, а это показывает, что у месье Лефевра был серьезный мотив, но ведь его даже не было здесь. Ему пришлось бы совершить путешествие верхом длиною в день, прокрасться незамеченным в Блэкберри-Мэнор, определить с точностью, в какой спальне лорд Хедерингтон… Эта версия не выдерживает критики.
— Не мог ли он подкупить кого-нибудь из слуг? — спросила Франсина. − В конце концов, он ведь и сам был всего лишь гувернер, так что вполне мог свести дружбу с кем-то из них.
— Это возможно.
Эванджелина не находила эту мысль достаточно убедительной, но была готова поддержать любую версию, если это могло спасти Лайонкрофта от виселицы.
Франсина поднялась на ноги, прижимая руку к животу:
— Думаю, мне надо полежать.
Бенедикт тоже встал и взял ее под руку:
— Ты же почти ничего не ела. Неважно себя чувствуешь?