Лицо графа Штейна еще некоторое время выражало нешуточное борение, но в какой-то момент он взял себя в руки и, решительно сжав губы, вернулся в своё кресло.
Грей снова открыл папку, вынул из неё досье на супругу резидента и отыскал в нем нужное место:
– Вот. У его жены имеется родная сестра и живёт она… живёт она… ага, вот: в местечке Молен. Это, что, где-то возле Моленского леса?
– Да, с южной его стороны.
– Это, кажется, около двух дней пути верхом? А почтовой каретой сколько?
– Три.
– Чудесно. Три туда, три обратно, да денёк-другой там, я думаю, этой недели нам с головой хватит на улаживание проблемы с резидентом. А после она уже мешать не будет…
– Барон, о чём это вы сейчас говорите?
– М-м… простите великодушно, сейчас я посвящу вас в детали моего плана. Вот в чём суть: я состряпаю послание для его жены, оно будет иметь на неё такое же воздействие, как и вот это, призывавшее вас к королю, но с той лишь разницей, что супруга ростовщика непреодолимо захочет повидать свою сестру в Молене. Надо только придумать какой-то нейтральный текст, не о козах же писать…
– Быть может, какое-нибудь предписание городской управы?.. – подал голос Тони.
– О, вполне подойдёт, главное, чтобы оно изначально не вызвало никаких подозрений и было прочитано хотя бы одним из супругов.
– Сейчас организуем, – граф звякнул колокольчиком и отдал распоряжение своему шустрому адъютанту. – А когда это письмо нужно будет вручить?
– Чем раньше, тем лучше. Вот как только смастерим его, так сразу и устройте вручение. Потом нам останется дождаться отъезда жены ростовщика, и можно будет заниматься изъятием из оборота его самого. Но об этом мне надо еще некоторое время поразмышлять, а то там неслабая защита наворочена…
Адъютант с поручением управился очень быстро, видимо писари местного ГБ были не понаслышке знакомы с делами городской управы. Грей, даже не вчитываясь в текст принесённого письма, вписал несколько слов между строк и произнес над ними слова заклинания.
– Вот, запечатайте его как положено и вручайте. Только, ради всего святого, проследите, чтобы ваши подчинённые не пытались его прочесть, а то ведь сразу помчатся к сестрёнке в Молен, даже если у них её отродясь не было…
Граф с некоторой опаской принял исписанный бланк и как-то даже поспешно вложил его в казенного вида конверт, чем заметно развеселил Тони. Тщательно заклеив клапан, Штейн вызвал агента и не менее тщательно его проинструктировал, после чего друзья, уговорившись явиться по первому зову, откланялись и покинули цитадель королевской безопасности.
– Макс, а как это у тебя получилось, что мы читали в записке одно, а понимали совершенно другое? – спросил Тони, когда они через площадь направлялись к королевскому дворцу.
– Да вот, мой принц, мне с помощью магии удалось реализовать один очень популярный в моём мире миф. Миф о двадцать пятом кадре. Он сводится к тому, что если показать человеку что-либо за очень-очень короткое мгновение, то зрением он этого не воспримет, будто он и не видел ничего, но подсознание его всё-таки зафиксирует произошедшее и отправит необходимую информацию в мозг. Но у нас это совершенно не работает, ну разве что как приманка для простофиль, а здесь, добавив к идее магическую составляющую, мне удалось миф превратить в действительность. С запиской-то я что сделал? Написал ничего не значащий текст, который все хорошо видят и читают. Но между строк я вписал ясное и однозначное повеление: сделать то-то и то-то. А потом заставил эти тексты мерцать поочередно, но с разной частотой: бесполезный текст виден достаточно долго, скажем, несколько мгновений, и глаза его успевают увидеть. Зато повеление моё появляется лишь на ничтожную долю мгновения, если ещё чуть быстрее, то человек вообще ничего не воспримет. Но этого времени хватает, чтобы мозг его зафиксировал. И вот тут вступает в дело магия. На письмо наложено заклинание повиновения, в чуть упрощенной, но от того более жесткой форме: "Сделай это!". И заклинание тоже мерцает, с той же частотой, что и повеление. Вот и получается, что невидимый приказ поневоле приходится выполнять…
Они уже поравнялись с дворцовыми воротами, когда из караулки вышел дежурный офицер и, отдав честь, обратился к принцу:
– Ваше Высочество, разрешите передать господину барону записку?
Тони кивнул. Грей, принимая небольшой конверт, поинтересовался:
– Кто передал?
– Мальчишка-посыльный. Но там надписано от кого…
– Да, уже увидел.
Грей надорвал конверт, пробежал взглядом послание и поднял взгляд на принца:
– Дорогой мой друг, а нет ли у вас желания разнообразить своё обеденное меню?
– Что-то особенное? – живо откликнулся растущий организм Тони.
– Да, есть возможность отобедать "Весёлым петухом в красном вине". Уверен, что ваши повара такой шедевр вам ещё не представляли.
– О, это же то, о чём вы, барон, с такой грустью неоднократно вспоминали! "Старая башня", если не ошибаюсь?
– Именно, Тони. Несравненная госпожа Вернер просит об услуге, а она относится к тем немногим людям, которым я не могу отказать.
– Так что же мы медлим? Мой желудок уже предчувствует новые впечатления… Лейтенант, распорядитесь, чтобы оседлали и привели к воротам наших с бароном лошадей!
Гл. 3
Лошадей друзья оставили на конюшне баронского особняка, и, подгоняемые зовом желудков, почти что бегом направились к "Старой башне". Но уже в полусотне шагов от цели вдруг одновременно переглянулись и втянули воздух носами. Похоже, "Весёлый петух" уже успел завоевать все прилегающие к трактиру территории.
Толкнув знакомую дверь и переступив порог, барон с принцем с любопытством огляделись. Макс заново впитывал подзабытую обстановку, а для Тони всё здесь представляло живой интерес. Зал был обширным и светлым. Ближе к выходу стояли массивные, на восемь-десять человек, столы из гладко оструганных толстых досок, к центру же количество посадочных мест за столами уменьшалось, и в глубине зала, отделенные друг от друга тонкими ширмами, виднелись покрытые белоснежными скатертями столики, рассчитанные на трёх-четырёх гостей. Время было обеденное, и большинство столов занимали усердно поглощавшие яства посетители. Две симпатичные подавальщицы в крахмальных передниках сноровисто разносили заказы, успевая при этом ловко уклоняться от игривых шлепков клиентов. И надо всем этим витал ни с чем не сравнимый аромат фирменного блюда…
– Барон, мне здесь определённо нравится, – успев осмотреться, произнёс Тони.
– А уж я-то как по всему этому соскучился… О, кстати, вон и хозяйка к нам спешит.
Тони увидел направлявшуюся к ним уже немолодую, но в полной мере сохранившую не только красоту и осанку, но и юную живость лица, женщину.
– Доброго вам дня, несравненная госпожа Вернер!.. – улыбнувшись, Максим начал прелюдию обязательного ритуала встречи. Но, не удержавшись, добавил, – До чего же я рад вас видеть! – и протянул руки навстречу хозяйке.
Госпожа Вернер лишь на миг приостановилась, пытаясь что-то произнести, но, дрогнув подбородком, без лишних слов заключила Грея в объятия. Потом отстранилась, внимательно его и так и этак оглядела, улыбнулась и чуть ворчливым голосом произнесла:
– Мой мальчик, вы совершенно не жалеете бедную женщину! Как в воду канули, ни слуху, ни духу. А у меня, между прочим, сердце кровью обливается: где это наш Максим, жив ли, здоров ли… Пришлось всех подруг в городе на ноги поднять, чтобы разведать, где вы сейчас обретаетесь. Одним словом – порицание вы заработали несомненно, и вот думаю, какое же вам назначить наказание? Может быть, оставить голодным?..