"Ну тогда у меня к вам предложение…"
*
– Что, барон, разомлел на солнышке? – тень принца накрыла, казалось, задремавшего Грея, – Зигмунд говорит, что если мы не хотим ночевать под открытым небом, то самое время двигаться дальше.
– До заката как раз успеем, – прогудел со стороны лошадей угрюмый голос Бекка, – Там хороший постоялый двор, я на нём по пути в столицу останавливался. И с хозяином успел подружиться…
Грей рывком поднялся на ноги и с хрустом потянулся:
– Едем, господа, едем. А я тут, между прочим, не спал, а решал кадровые вопросы. Для вас, Зиг, старался. И вполне успешно завербовал вам в помощь небольшой, но очень деятельный отрядец…
– Глора, что ли, вызвал? – догадался принц.
– Его, разбойника.
Бекк недоверчиво переводил взгляд с одного на другого:
– Вы шутите, или вам обоим одно и то же приснилось?..
Тони рассмеялся:
– Да никаких шуток, старина. Просто барон умеет беседовать мысленно. Мы вот думали, что он дремлет, а он в это время переговоры вёл. Привыкайте, сотник, вы ведь теперь на службе у мага.
– Привыкнешь тут, – проворчал чуть смущенный Бекк, – когда что ни день, то сюрпризы… Что за отряд-то?
– Десяток смертельно опасных бойцов – сильных, жестких, выносливых. Мобильная и самостоятельная группа под началом очень талантливого вожака, – Грей усмехнулся, – Жалеть о такой помощи вам не придётся. Они будут сами разыскивать монстров по лесам, а потом выводить на них истребителя. Группа Глора встретит нас в окрестностях Гренца, там я вас и познакомлю… Ну что, двинули?
*
До постоялого двора добрались ещё засветло. Просторное дворище и добротный двухэтажный дом за частоколом из толстых жердей прилепились у самого тракта, с трёх сторон поджатые вековым лесом. Хозяин, сухощавый, но крепкий ровесник Бекка, сразу же того узнал и без лишних слов провёл всех на конюшню, а после пригласил путников в дом.
На первом этаже традиционно располагались кухня и обеденный зал с приставленными к длинным столам лавками, а вдоль одной из стен протянулась стойка с отполированной локтями столешницей. В ближнем углу зала на второй этаж подымалась крутая лестница, и только в этом месте боролась с полумраком подвешенная на крюке масляная лампа.
Для новых постояльцев хозяин зажёг ещё две – в нише над одним из столов и позади стойки, чего оказалось вполне достаточно для создания какого-то подобия уюта. За освещённым, при них же протёртым столом они и расположились.
– Если господа согласятся немного подождать, могу нажарить свежей медвежатины, будь она неладна… А сейчас есть вяленая оленина, сыр, зелень, ну и вино, конечно.
– Мы не спешим, – ответил за всех Максим, внимательно вглядываясь в сумрачное лицо хозяина, – а вяленое мясо нам ещё в дороге надоело. Вино с сыром давайте сразу – будет чем развлечься, пока вы готовите. Да, а почему медвежатина "неладна"? Что с ней не так?
– А… – махнул тот рукой, – всё так, не волнуйтесь. Сейчас дочка вам накроет…
И он какой-то нетвёрдой походкой поплёлся на кухню.
Зиг с тревогой проводил его взглядом и повернулся к барону:
– Командир, с ним что-то не так. В прошлый раз он всё время балагурил и просто-таки сыпал шутками!
– Ну, так пойдите и разузнайте у него, в чём дело, – кивнул Максим, – мало ли, может, помощь нужна…
Бекк проворно выбрался из-за стола и скрылся вслед за хозяином.
Появилась хозяйская дочь, женщина лет тридцати с красивыми, но отчего-то припухшими глазами. Расставила на столе вино и закуски, чуть присела в книксене и так же молча удалилась.
Грей, наполняя стаканы, качнул в её сторону головой:
– И эта не в себе. Здесь определённо что-то случилось.
– Угу, – пробуя вино на вкус, отозвался принц, – может, хоть Бекк внесёт ясность…
Сотник вернулся ко второму стакану:
– Беда у них. Зятя медведь поломал, оттого и медвежатина теперь не в чести. Охотник он у них заядлый, да силушкой не обиженный, вот и повадился на медведей в одиночку с рогатиной ходить. А в этот раз рогатина возьми и тресни. Вот и потискал его косолапый, пока он изловчился ему кинжал меж рёбер вогнать. Хорошо хоть Тиль знал, в каком краю искать надо, а то бы и сгинул там парень – до того его крепко зверь помял. Тиль – это хозяин наш, – внёс пояснение Зиг. – А сейчас зятёк лежит в горячке и, похоже, вряд ли выкарабкается. Ну ясно – дочь овдовеет, двое внучат осиротеют, вот Тиль и ходит мрачнее тучи…
– Зови его, – решительно отставил стакан Максим, – посмотрим на этого медвежатника, пока мясо жарится. Только не вздумай ему сказать, кто я на самом деле. Лекарь заезжий – и всё тут.
– Да что ж я, не понимаю?.. – Зигмунд с готовностью ринулся в сторону кухни. – Сейчас я, мигом…
Зятёк лежал в беспамятстве в комнате на хозяйской стороне первого этажа. Сунувшуюся было вслед за ними дочку хозяин бесцеремонно шуганул на кухню приглядывать за мясом – "Толку здесь от тебя!" – а сам занял наблюдательный пост в углу: мало ли что там за заезжий лекарь…
А картинка была очень неприглядной. Кожа на лбу парня оказалась снята начисто и рана здесь, хотя и не кровоточила, но выглядела жутко. На его бледном до синевы лице щёки ввалились почти как у покойника, но свистящее с бульканьем дыхание всё же опровергало такой мрачный диагноз. Свен, а так звали зятя, лежал навзничь поверх сплошь покрытой бурыми пятнами простыни, и его крупное тело от пояса до горла было замотано пропитанными кровью полотняными бинтами, на которые пошла, похоже, не одна такая же простыня.
Но это была только вершина айсберга, а "под водой", вернее, внутри тела состояние было ещё более тягостным. Магическому взору Грея предстали множественные переломы рёбер, сломанные ключица и предплечье, причем все переломы были со смещением, а одно из рёбер проткнуло лёгкое. А кроме того – не счесть сколько было ушибов и разрывов: и кожи, и мышц, и органов. Докторб из прежней жизни Макса, скорее всего, признали бы такое состояние пациента "несовместимым с жизнью" и цинично оставили бы его умирать, в лучшем случае накачав предварительно морфином…
– Дело дрянь… – закончив диагностику, констатировал Максим, – Но я попробую его вытащить. Оставьте меня с ним наедине… – но, поймав угрюмый взгляд трактирщика, покладисто внёс поправку, – ладно, Тиль остаётся, остальные идут есть мясо. Только меня без ужина не оставьте, обжоры…
И занялся, что называется, воскрешением. Добрых два часа он чистил, штопал, выправлял и сращивал… И хотя со стороны это выглядело как замысловатые пассы рук, с нечастыми, почти мгновенными касаниями израненного тела, но даже недоверчивый Тиль проникся сложностью процесса, и время от времени то подавал полотенце утереть лоб, то подносил кружку прохладного хлебного кваса…
Но вот Грей, закрыв глаза, на целую минуту застыл над пациентом в неподвижности – с безвольно опущенными руками и низко склонённой головой. Но потом вдруг вскинулся, нашёл взглядом затаившего дыхание трактирщика, улыбнулся и махнул рукой в сторону невезучего медвежатника:
– Всё. Снимайте повязки. Поохотится он ещё.
– Но… – затоптался в нерешительности Тиль.
– Снимайте, снимайте, а то у меня самого сил уже нет. Да и есть хочу как беглый каторжник… Снимайте!