Что ж, в который раз он убедился, что у врачебной магии в деле исцеления конкурентов просто не существует. На теле Свена даже и шрамов сколь-нибудь значительных не осталось, так, тонкие ниточки, которые со временем тоже, скорее всего, рассосутся. Проведя, будто сметая крошки со стола, рукой над парнем, он снял сонное заклинание и тот сразу открыл глаза. А увидев рядом с собой жену в компании незнакомого мужчины, рывком вскочил на ноги и, сжав кулаки, угрожающе спросил:
– Зельда, это кто?!!
– Дед Пихто годков на сто… – невозмутимо проворчал Максим и, развернувшись к выходу, бросил через плечо, – Зельда, объясните всё этому забияке, а то лечи его потом снова…
Гл. 11
Уже полчаса как скрылся из виду проводивший их до лесной дороги трактирщик, а эта самая дорога, вернее пробитая меж деревьев колёсами телег колея, преспокойно извивалась по лесу и не приносила никаких сюрпризов. Но едущий впереди всех Макс ни на секунду не терял бдительности, сканируя её от самой опушки. И, наконец, был за это вознаграждён.
Вот она, развилка. Да не простая. В обычном зрении колея уходила вправо, а в магическом её там не было и в помине. На самом деле дорога здесь делала очередной плавный левый поворот, но была скрыта от взора причудливым заклятием того же магического потенциала, что и у медальона графини…
Макс натянул поводья и через плечо негромко сообщил:
– Началось. Дальше вы дороги не увидите, так что следуйте строго вслед за мной – а то как бы там дальше ловушек не оказалось… – и тронул Маргуса, направляя его левее.
Он не ошибся, ловушки-заманушки всё-таки были. То завал из деревьев – и рядом новое ложное ответвление, то довольно глубокий овражек поперёк колеи (хорошо, если конь цел останется, но уж оси на телеге точно в хлам разлетятся!) А рядом – снова иллюзорная дорожка в сторону… И скорее всего, это было сделано для тех, кто, покружив безрезультатно по лесу, решит ехать не по колее, а полагаясь только на собственную пространственную память, мол – да никогда я не сворачивал тут вправо!..
"Во как отгородилась-то, – думал Максим, обходя очередную преграду, – прям линия Маннергейма какая-то. Воевать, что ли, собралась?.."
Скоро дорога вывела друзей на небольшую полянку, и тут Грей в нерешительности остановился: через её центр, выходя и исчезая в чащобе по краям, протянулась этакая "спираль Бруно" – правда, не из колючей проволоки, а из спирально завитого энергетического луча. И самое неприятное – Макс совершенно не мог определить, что же он, этот луч, из себя представляет: ну то, что магический и сторожевой, это понятно, но вот как к нему можно подступиться, было совершенно неясно. Кажется, с такого рода заклинанием его "крёстные" не встречались никогда…
– Чё, касатик, – проскрипело вдруг из лесу, – такая завитушка те не по зубам?..
Грей повернулся на голос и увидел на краю поляны, слева, по эту сторону от спирали, согбенную годами сухонькую старушку, неброско, но опрятно одетую в обычные старушечьи юбки-кофточки и с милым белым платочком на совершенно седой голове – повязанным, правда, на манер пиратской банданы. А Макс мог бы поклясться, что мгновение назад там рос самый обычный куст шиповника… Старушка опиралась на клюку, которая, может быть, когда-то и была ей в рост, но сейчас уже на добрые пол-локтя "переросла" хозяйку.
– Здравствуйте, бабушка, – соскакивая с коня и отвешивая учтивый поклон, ответил Максим, – Да, вы правы – такие плетения мне ещё не встречались. Может, поделитесь секретом?..
Сперва старушка даже опешила, но очень быстро пришла в себя:
– Ха!.. Дерзкий, да? – она чуть отставила ногу и подбоченилась свободной рукой (это выглядело немножко забавно, но Грей по-прежнему сохранял полную невозмутимость), – И где ж это ты такой выискался? А ну-к, быстро говори, из каковских будешь?!
– Да из ваших, бабушка, из ваших… – Максим обезоруживающе улыбнулся.
– Это я и сама вижу, что не из простецких, – не очень-то повелась на это скандальная бабка, – ток, чёй-т разобрать не могу: и чёрное твоё вроде бы стиранное, и белое твоё как бы замарано…
– Ну, так может, серый я – и потому так кажется?
– Хе! Серый он… – бабуля скептически поджала бледные губы и нараспев протянула, – ска-ажите-по-ожалуйста, какая диковинка! Это что ж, маманя с батей в пылу страсти про цвета свои забыли?
– Вот уж нет, – покачал головой Грей и сказал чистую правду, – это скорее "отцы" разноцветные были…
– Отцы-ы-ы??! Ох, ну и насмешил старую! – бабуля действительно мелко задрожала, прикрыв рот сухоньким кулачком, – Вот это курьёз… – но тут она вдруг разом посерьёзнела, – Ладно. Вижу, что ты аномалия, хоть и не пойму, на кой бес такая… А силы-то в тебе самом сколько есть?
– Да я и сам ещё толком не знаю…
– Во как?.. А тада – давай проверим!
Старушка не сделала ничего видимого глазом, стояла и насмешливо щурилась, но две вековые сосны по сторонам от Макса вдруг громко треснули у самых комлей и начали быстро заваливаться прямо на него. Лошади, всхрапывая, дружно попятились, но Максим, по счастью твёрдо стоявший на земле, резко развёл руки в стороны, и с его левой чёрной молнией сорвался креговский "Прах", а с правой – похожий на серебристое облако "Заслон" от Лендера. И если правое дерево просто прекратило падение, то левое тут же рассыпалось в мельчайшую труху. Не обращая больше на него внимания, Грей добавил энергии в серебряную "подушку" и плавно выровнял сосну справа. И когда она, покачивая ветвями, утвердилась на месте, запустил ей в комель простенькое растительное "Сращивание", коим пользовал ещё сломанные фиалки Лючии…
В этот момент, из уже почти осевшей тучи трухи послышался истерический чих вперемежку с надсадным перханием, и в искорках пыльной взвеси проявилась запорошенная фигурка бабули. Грозя в сторону Макса крючковатым пальцем, в перерывах между приступами кашля она запричитала:
– Што ж ты супостат делаишь-та? Ап-чхи! Эта ж ты нарочно так! Кехе-кехе… Ох, ужо я тебе всё припомню! Ладно, оглоед, приходи – поквитаемся!.. Ап-ап-чхи!!!
И …старушка исчезла, как будто её и не было – только среди древесной пыли остались темнеть два чётких маленьких следа. А вместе с тем погас и спиральный луч.
– …Макс, кто это был? – подал неуверенный голос Тони.
– Кто? А это не кто иной, как Неистовая Брунхильда собственной персоной – одна из последних Истинных Ведьм. Душевно прошу любить и жаловать! – отряхиваясь от трухи, со смехом ответил Грей.
– Ну и вредная же она!
– Тихо, Тони, тихо, – взбираясь на коня, предостерёг маг, – это её лес, и здесь у неё каждая ветка – и глаза, и уши…
Дальше никаких препятствий уже не было. Очень скоро лес стал расступаться и открылся вид на обширное кочковатое пространство с торчащими тут и там редкими корявыми деревцами: они вышли к тому, что местные называли недоброй славы Гиблым болотом. Дорога тут свернула вдоль опушки и упёрлась в обнесённый плетнём дворик с несколькими крошечными овощными грядками и стоящей в глубине вросшей в землю бревенчатой избушкой с единственным видимым отсюда окном.
Занавески на окошке были раздёрнуты. Ждут, стало быть.
Макс остановил коня у самой калитки и оглядел двор. Всё просто и бесхитростно: под навесом сбоку – почти пустая поленница, у плетня – невысокий колодезный сруб с крышкой, на другой стороне – рядочек ухоженных грядок. Да ещё у самого порога – невысокое сухое дерево с сучками длиной в локоть и парочкой надетых на них горшков.
"И никаких тебе курьих ножек, – подумал Максим, соскакивая с коня, – разве что – поджала их избушка…".