Хотелось уйти и побыть одной, совсем одной, даже чтобы и девчонки не видели… Но она обещала подождать Николая Николаевича. Надо подождать. Она на работе, и он ее начальник.
Звягин вбежал в диспетчерскую запыхавшись, нисколько не похожий на начальника.
— Я боялся, что вы не дождетесь меня,— ответил он на ее удивленный взгляд.— А вы знаете, Наташа, нашел вам настоящую работу! Через месяц можно приступать. Нет, не к работе, к обучению. Но это все равно, потому что всякая работа начинается с обучения. Вы, Наташа, займете самое высокое положение в котловане. Я вовсе не шучу. Что может быть выше кабины портального крана!
Наташа смотрела на него, ничего не понимая.
— Через месяц открываются курсы крановщиков: Вы поступите на эти крусы и к лету, как раз к тому времени, когда в котловане понадобятся краны, получите диплом машиниста. Я думаю, это не хуже электросварщика? А вы как думаете, Наташа?
Наташа опустила голову.
— Что с вами, Наташа?
— Простите меня, Николай Николаевич,— все еще потупившись, сказала Наташа, потом решительно посмотрела ему .в глаза.— Мне показалось, что вы обо мне плохо подумали, и я огорчилась.
Уже по дороге Наташа спросила:
— Вы точно знаете: начало занятий через месяц? — Совершенно точно. Я буду преподавать на этих курсах. Так что берегитесь!
Но Наташа даже не отозвалась на шутку. Он был ей не ровня, чтобы запросто с ним пересмеиваться.
Нет худа без добра. И вынужденная «болезнь» высвободила время, которого Набатову всегда так не хватало. Используя нечаянно выдавшийся досуг, Кузьма Сергеевич с педантичной тщательностью проверил все расчеты по зимнему перекрытию и особенно по завершающему этапу — отсыпке верховой перемычки. Оказалось, что в первоначальных расчетах преуменьшили скорость течения в самый критический момент. Выяснилось, что для перекрытия правого рукава реки понадобится отсыпать по крайней мере вдвое больше камня, нежели было определено первоначально.
Это не на шутку встревожило Набатова.Перекрытие — всегда единоборство между рекой, и пытающимися ее покорить людьми. Единоборство жестокое и напряженное, не знающее перемирий и передышек.
Начав перекрытие, нельзя ослаблять темпов отсыпки, наоборот, надо их непрерывно наращивать, потому что с каждой минутой живое сечение реки сужается и потому скорость потока также с каждой минутой возрастает и все большая часть сбрасываемого в реку камня уносится стремительным течением. И надо не только успевать за нарастающей яростью реки, но и опережать ее. Иначе река сметет со своего пути все преграды и выйдет из схватки победительницей.
Набатов пригласил к себе Терентия Фомича. Просидели целый вечер, размышляя и споря, стараясь в днепровском и донском, волжском и камском опытах найти ответ на вопрос, поставленный Ангарой.
Было ясно, что необходимо повысить интенсивность отсыпки, а она и так была принята в расчетах предельно высокой. Выход был один: применить тяжелые самосвалы вместо пятитонных, выпустить на лёд семитонные и десятитонные машины. А это, в свою очередь, вызывало опасение, выдержит ли лед. Надо было учитывать и такое немаловажное обстоятельство: фронтальное перекрытие будет проходить в начале весны, когда солнце начнет разъедать лед и прочность ледового покрова резко снизится.Решили лед одеть деревом. Настлать на льду деревянные мостовые. Деревянный настил увеличит прочность ледяного покрова и защитит его от солнечных лучей.
Уходя, Терентий Фомич сказал Набатову, что от него, больного, проку не в пример больше, чем от здорового, и посоветовал не торопиться с выздоровлением.
— Типун тебе на язык, Терентий Фомич! — пожелал Набатов.
Вообще оказалось, что если сидеть дома, то двадцати четырех часов на одни сутки вполне достаточно. За несколько дней добровольного заточения Кузьма Сергеевич ответил на скопившиеся письма друзей и знакомых, просмотрел журналы, газеты прочитывал от первой до последней строчки.