— Чего ты так пугаешься? — к нему обратилась… Винтерс. Или то, что пыталось её изображать. — Неужели до сих пор меня боишься? Ты же победил меня. Лично убил. Лично видел мою смерть в своих руках. Забыл?
— Ты… Что ты такое? Что тебе от меня нужно?
— Что я такое? — её движения не были естественными, они пугали. Её серые глаза смотрели на него без прежнего огонька озорства. Из них сочился лишь леденящий душу холод, а улыбка вместе с ними наводила дополнительный ужас. — Я Винтерс — твоя жертва.
— Тварь… Прекрати играться и говори. Пока я ещё раз не решился убить тебя. — острие клинка уставилось на голову существа.
— Когда ты стал таким боязливым? Ах… — она посмотрела на тело у стены. — Может, тебя испугала её судьба? Ну-у-у… Да. Весьма печальный исход. Правда пугает, да? Вот вроде спасся, пришёл в безопасное место, а всё равно встречаешься с реальностью, где все мертвы.
— Да что ты…
— Ну же, Валтейн. Подумай получше. Что происходит вокруг? — помотав пальцем у виска, спросила Катастрофа.
Всё это напрягало. Мужчина не знал, как действовать. У него и так проблем выше крыши, теперь ещё это… Ему надо решать загадки загадочного монстра или что?
— Как ты сюда попал? И каковы твои цели? Чего пытаешься добиться этими играми? Отвечай.
— Ха-а-а… Игры… Чего пытаюсь достичь? Ты правда не собираешься включать мозг? Или он у тебя вообще отсутствует?
— Смолкни! — он резко пронзил грудь Винтерс. По лезвию полилась свежая кровь. Только вот таинственное создание никак не среагировало на эти действия.
С более холодным взглядом девушка подняла голову.
— Молодец. Ты убил меня. Снова. Сколько тебе потребуется убить меня, чтобы успокоиться? Один раз? Два? Три?
— Что ты такое? Отвечай, тварь! — Валтейн терял терпение.
Он не понимал. Выпуская энергию во все стороны, ему не доводилось встречать ничего на пути. Тут… Тут никого нет… Даже Винтерс перед ним не показывала ничего. Хотя, казалось бы, у неё вообще отсутствует энергия, ведь почти вся её сила запечатана… Если бы кто-то захватил её тело, ему бы точно удалось что-нибудь да найти.
Эта неизвестность давила на него сильнее обычного. Происходит то, чего не должно в целом происходить. И это пугало. Когда встречаешься с неизвестностью, то она чаще всего пугает. Да, порой эти тайны безобидны и не достойны того, чтобы их правда опасаться, но… Но в этом месте, куда может попасть только Валтейн без каких-либо проблем, эти изменения…
— Это… Ненастоящий мир! — предположил мужчина, оглядываясь. Возможно, всё нереально!
— О-о! И правда! Это же всё плод твоего больного сознания, Валтейн! — губы Винтерс исказились в злобной улыбке. — Это ведь так просто! Не так ли?
— Бред. Я точно не мог попасть в такое искажение собственного разума. Я уверен в собственном Эго. Кто-то вмешался, не так ли?
— Ха… Ха-ха-ха-ха! Ты реально спрашиваешь девушку, которую и пронзил этим бесполезным мечом? Ты такой забавный! — рассмеялась она, а затем откинулась на спинку стула. — Да-а… Как же ты порой удивляешь…
— За этим кто-то стоит. Но кто?
— Валтейн, ты порой такой глупый, что… Что раздражает. — приложив руку ко лбу, проговорила собеседница. — Тебе нужно всё разжёвывать, да класть в ротик, чтобы мозг усваивал как можно более быстрее.
— Хватит всего этого. Говори. Как мне вырваться из этой иллюзии?
Он впервые оказался в таком положении. Это отличается от резонанса Эго. Там он полностью осознавал себя и мог сражаться с чужим сознанием, а тут же… Его загнали в иллюзии какие-то. Возможно, он уснул, а уже в сон вмешался кто-то опасный. Может, Страх? Но он не помнил у неё таких способностей. Наверное. Кто знает, что у них там вообще есть в арсенале?
Винтерс отвела взгляд, пожала плечами, а затем слабо выдохнула:
— Ну и что? Будешь так на меня смотреть? Погляди на свои щенячьи глазки. Ты хочешь так разжалобить меня? М-м. Как мило.
— …
— Почему молчишь? О чём думаешь? Или правда желаешь помощи от той, кого убил? У нас же вроде плохие отношения, не находишь? Хотя… Ты всегда меня отвергал. Никогда не хотел понять меня, никогда не пытался это сделать.
— Я… Не лги мне и самой себе. Мы оба знаем, что иного результата не могло быть. Будь всё несколько иначе, мы смогли бы стать даже друзьями.
Тут-то физиономия Катастрофы несколько изменилась. Возможно, на нём проявилась лёгкая тень печали:
— Как грустно, не так ли? Мы были как герои печальной драмы… Ах. Весь мир оказался против меня, а ты выбрал его вместо меня.
— Это лучше, чем жить в мире, где всё разрушено.