Отбросив тягостные воспоминания, она заявила:
- Поскольку дом еще не выставлен на продажу, я хотела бы просмотреть личные вещи моей матери более тщательно, чем вчера. Поверьте, мистер Маплтон, я не вынесу отсюда ничего ценного. Но если обнаружу… например, письма, то возьму их с собой. Это разрешено?
- Если вы даете слово, что не растащите всю недвижимость, то это вполне приемлемо. - Маплтон улыбнулся своей шутке и добавил: - Знаете, я до сих пор не нашел бухгалтерской книги, хотя и просмотрел все бумаги в библиотеке. Если вы где-нибудь наткнетесь на нее, пожалуйста, положите ее на видное место.
- Да, конечно, - кивнула Селия. Тихо вздохнув, она спросила: - А вам что, необходимо оставаться здесь, со мной? Я предпочла бы попрощаться с этим домом одна. Похороны были такими странными… А здесь, в этом доме, мама прожила почти всю свою жизнь. У меня такое чувство, что именно тут витает ее дух.
Мистер Маплтон смотрел на девушку так, что казалось, он вот-вот расплачется.
- Да, я вас прекрасно понимаю, - сказал он наконец. - Я понимаю, что не должен мешать вашему прощанию с матерью. Ваша матушка, мисс Пеннифолд, была удивительной женщиной. Удивительной и блистательной. Правда, я не присутствовал на похоронах, поэтому не мог проводить ее в последний путь, но поверьте, это совсем не умаляет того уважения, которое я к ней испытывал.
- Я понимаю причину вашего отсутствия, мистер Маплтон, и нисколько на вас не обижаюсь. Более того, я уверена, что и моя мать вас поняла бы. Благодарю вас, сэр, за ваши теплые душевные слова.
Мистер Маплтон тут же удалился. А Селия, как только услышала, что дверь за поверенным закрылась, тотчас поднялась в спальню матери, где все ей было хорошо знакомо, даже запахи. Здесь, в этой комнате, она когда-то проводила долгие часы, внимательно слушая Алессандру, делившуюся с ней тайнами своего ремесла. Матушка обычно возлежала на шелковом шезлонге, когда рассказывала ей о том, как следует вести себя, чтобы понравиться мужчине. От матери Селия узнала, как надо одеваться, как занимать гостей, как чувственно прикасаться к мужчине и как дать ему понять, что он сейчас не самый желанный гость, - часто возникала и такая необходимость.
И здесь же, в этой самой комнате, мама лежала, когда ее подкосила болезнь. В те дни разговоров у них было немного, но даже тогда мама сумела преподать ей несколько уроков, а также высказала надежду, что дочь займет ее место. Она потчевала Селию историями о славе, триумфальных победах и красивой жизни куртизанки. И Алессандра вырвала у дочери обещание, что та серьезно все обдумает и больше не станет поступать так, как поступила совсем еще юной девушкой, когда отвергла прекрасную возможность возвыситься, занять весьма завидное место в лондонском обществе.
Селия еще раз проверила ящики небольшого письменного стола. Содержимое не представляло никакой ценности, но царивший здесь порядок еще вчера насторожил ее, когда они с мистером Маплтоном поспешно осматривали стол в поисках счетов.
У Алессандры никогда не было привычки так аккуратно складывать письма и прочие бумаги. Во всех ее сундучках и комодах, за которыми не следила горничная, обычно царил полнейший беспорядок.
Затолкав письма в свой ридикюль, Селия покинула спальню и отправилась в гардеробную, где тотчас же открыла шкафы. Великолепные туалеты Алессандры от самых модных портних сверкали словно чудесные цветы в солнечный день. И теперь эти наряды, как и все остальные ценности, будут проданы на аукционе.
На туалетном столике - все тот же порядок, совершенно нехарактерный для матери. И ящики этого столика также находились в образцовом порядке. Осмотрев драгоценности матери, Селия подумала о своем отце, которого не знала. Интересно, дарил ли он Алессандре что-нибудь? Ни в одном из ящичков не было ответа на этот вопрос.
Через некоторое время Селия поднялась в мансарду и обнаружила там кладовку. Но увы, здесь почти ничего, кроме старой мебели, не хранилось. А один из сундуков был заполнен старомодными нарядами - такие носили, наверное, лет двадцать назад.
Спустившись в библиотеку, Селия села за элегантный секретер, инкрустированный слоновой костью. Она открывала ящик за ящиком, но и здесь не находила ничего интересного. Правда, выяснилось, что и тут царил все тот же порядок - совершенно непонятный, необъяснимый… и отчасти даже пугающий…
Неужели это ее мать так потрудилась? Но зачем, почему, с какой стати?… А может, она не хотела, чтобы ее поверенный увидел тот беспорядок, который у нее был всегда? Да, возможно… Такое объяснение казалось наиболее вероятным. Но когда же мать навела у себя порядок? Может быть, еще до того, как она, Селия, вернулась к ней? Но если так, то, выходит, мать знала о своем близком конце? Что ж, не исключено, но все же…
Но все же она не могла избавиться от ощущения, что до нее и мистера Маплтона кто-то уже побывал здесь после смерти матери. Но кто он, этот человек? А может, это был ее, Селии, отец? Возможно, он не хотел, чтобы она что-либо узнала, поэтому пришел сюда убедиться, что в доме не осталось никаких свидетельств о нем. Но почему он так поступил? Почему не хотел, чтобы она узнала правду о своем появлении на свет? Скорее всего опасался, что она начнет выпрашивать у него деньги или же воспользуется его именем с какими-то дурными намерениями.
«Ах, как все это грустно…» - думала девушка. Ей давно уже хотелось найти своего отца, чтобы хоть как-то заполнить пустоту в душе, пустоту, которую она ощущала всю жизнь…
Тихонько вздохнув, Селия продолжила осматривать ящички секретера. Когда же запустила руку в гнездо для бумаг, ее пальцы что-то нащупали. Она извлекла листок со своим именем на нем и, сгорая от любопытства, развернула его.
«Моя дорогая Селия!
Если ты нашла это письмо, то, вероятно, искала деньги или драгоценности. Но может быть, ты пытаешься узнать, кто твой отец. И если так, то я могу избавить тебя от лишних хлопот. Поверь, ты не станешь более счастливой, даже если тебе удастся выяснить, кто твой отец.
Что же касается денег и прочих ценностей, то, увы, я почти ничего не смогла тебе оставить, так как вынуждена была вести довольно широкий образ жизни, и в результате многие из подарков, которые я получала, приходилось продавать. Но я ведь часто говорила тебе, что твое истинное наследство - это полученное тобой образование, а вовсе не деньги. К тому же ты - редкостная красавица. Ты гораздо красивее, чем я в твои годы. И еще ты очень дружелюбна, а поешь - как ангел. Ты уже доказала, что можешь сама о себе позаботиться. Какой путь в жизни ты выберешь, зависит только от тебя. И я за тебя не тревожусь, дорогая, потому что знаю: ты сумеешь устроить свою жизнь.
Пожалуйста, помни: за исключением одной неразумной сердечной привязанности ты была единственным существом, которое я когда-либо любила. Я очень надеюсь, что ты вернешься в этот дом до того, как болезнь заберет меня. Но если ты не сделаешь этого, то я пойму тебя.
Твоя мама».
Селия машинально водила пальцами по странице, покрытой изящным почерком матери, и чувствовала, как сердце ее переполняется болью. Глаза девушки наполнились жгучими слезами, и она, тихо всхлипнув, пробормотала:
- Мама, но я все-таки вернулась до того…
Да, она вернулась в этот дом еще до того, как мать умерла. Но как страшно было бы читать это письмо, если бы она пришла сюда уже после смерти матери, если бы не успела увидеть ее…
Уткнувшись лицом в ладони, Селия расплакалась; она плакала, прощаясь с матерью и со своей прежней жизнью.
- Ты должна признать, Дафна, что мой план очень хорош. Ведь это позволит тебе расширить свое цветочное дело с меньшими затратами, - убеждала Селия подругу два дня спустя, когда та зашла к ней на Уэллс-стрит.
Какое- то время Дафна размышляла над предложением Селии. Наконец, пожав плечами, проговорила:
- Что ж, может, ты и права. Во всяком случае, суть твоего плана мне понятна. Но я сейчас хотела бы поговорить о другом… Видишь ли, я думала, что привезла тебя сюда только на несколько дней, чтобы ты тут осмотрелась и решила, что делать с этим домом. Однако из твоих слов следует, что ты намерена поселиться здесь навсегда. Я правильно тебя поняла?