— А как вообще тварей убивать? — я постарался перейти к насущным вопросам.
— По-разному, мертвецов до вурдалака включительно, нужно рубить на части. Можно повредить мозг, но повредить нужно сильно, например, разрубив голову надвое. Мага, как и человека можно застрелить, только сделать это сложно. Есть у них невидимый щит, который пуля пробивает далеко не всегда и уж точно не с первой попытки. Оборотень серебром убивается, его нам дают, здесь, на острове, есть богатые серебряные рудники. Труднее всего лич. Это маг, точнее, некромант, который достиг предела в своём развитии, тогда его стало тяготить живое человеческое тело, поэтому он умирает и путём сложных манипуляций оживляет сам себя. Выглядит, как мумия в просторной одежде. Такой опаснее большинства магов, а убить его нельзя, он ведь мёртв.
— И как же вы справляетесь? — мне его объяснения оптимизма не добавляли.
— Разнести его оболочку всё равно полезно, на время он станет безопасен, потом возродится где-то в укромном месте и будет медленно набирать прежнюю силу. А вот ведьм мы стараемся живыми брать.
— Зачем? — не понял я.
— Ну, ты ведь понимаешь, что помимо прочего, они живые женщины, причём часто довольно красивые.
— То есть, вы…
— Ты забыл? Мы — преступники, а значит, по определению люди аморальные, поэтому никто и не требует от нас святости в быту. Женщин здесь нет, а до ближайшего борделя полсотни километров и отпускают туда раз в год. Архонт, которого мы называем Гэндальфом, в таких случаях тяжело вздыхает и говорит: «Но потом всё равно сожгите».
— А это не опасно? С ведьмой?
— Ну, да. Орального секса лучше избегать, но в целом, если ведьма связана, лишена одежды и у неё заткнут рот, то она не опасна.
— А оборотней, значит, только серебром стрелять?
— Не только стрелять, если присмотришься, то увидишь на клинке своего меча серебряные инкрустации, здесь почти всё оружие такое. К дробовикам прилагается серебряная картечь, которую заряжают один к трём, на три свинцовых одну серебряную, обычно хватает. У меня хорошая импортная винтовка, но из неё предпочитаю стрелять серебром только в самом крайнем случае, оно твёрже свинца, поэтому повреждает ствол. Есть ещё арбалеты, достаточно мощные, они могут поспорить с винтовкой, а повреждение от стрелы гораздо страшнее.
— А чем вурдалак от обычного мертвяка отличается?
— Ростом, силой, когтями, клыками. Некроманты берут обычного мертвеца, после чего, с помощью магии и обильной кормёжки мясом, обычно человеческим, получают из него огромного монстра, который похож на человека, но имеет когти и клыки. Да и сила у него чудовищная, хотя и неповоротлив он. Этим мы и пользуемся.
— Ясно, — кивнул я, хотя, если честно, ничего мне было не ясно, — вот ещё что. Ты говорил, что есть тёмные маги, некроманты, личи, ведьмы, а светлые маги есть?
— Разве что сам Архонт, когда-то наши захватили несколько магических книг, по ним смогли составлять контрзаклинания, есть школа в одном из городов, готовит некое подобие светлых магов, но по силе волшебства никто из них не может тягаться с тёмными магами низин.
— Понял, так что у нас с огнестрелом?
— Пойдём.
Покопавшись в огромном ящике, Эванс достал вполне приличную двустволку. Я с облегчением вздохнул. Уже лучше, чем мечом махать. Я взял ружьё в руки. Так, калибр ориентировочно двенадцатый, курки снаружи, стволы коротковаты, сантиметров пятьдесят всего, нестрашно, сейчас посмотрю, что внутри.
Попытка переломить ружьё успехом не увенчалась, заветного рычага просто не было. Эванс, стоя рядом и наблюдая за моими стараниями, негромко рассмеялся.
— Не пытайся, — сказал он мне, — дробовик старого образца, дульнозарядный. В ствол засыпаешь порох, потом вставляешь пыж, потом насыпаешь картечь, а сверху ещё один пыж. Вот сюда вставляется капсюль.
Он выложил передо мной мешочки со всем перечисленным. Порох размещался в специальных «патронах», то есть деревянных пробирках с крышкой, каждая размером с обычный ружейный патрон.
— Заряжай, — приказал Эванс, — нужно учиться, стрелять можно во дворе.
Я стал заряжать. Порох, судя по виду, дымный, но это не страшно, в нашем мире его тоже иногда охотники применяют. Я засыпал по порции в оба ствола, теперь пыж, из мешочка извлёк две войлочные таблетки, диаметр которых точно совпадал с диаметром ствола, их я пропихнул внутрь шомполом.
— Сколько картечи сыпать? — спросил я, вынимая горсть свинцовых горошин, каждая, примерно, восьми миллиметров в диаметре.
— По вкусу, обычно — десять-двенадцать штук.
Отсчитав двенадцать шариков, я засыпал их в ствол, а потом ещё столько же во второй. Следом пошла ещё пара пыжей. Заряжено. Капсюли вставлялись в специальные разъёмы под курками. А как их потом выковыривать? Эванс снова пришёл на помощь и показал два небольших рычага по бокам, нажимаешь, и использованный капсюль вылетает. В принципе, ничего сложного, могло быть хуже. Спасибо, что хоть не кремень или, чего доброго, фитиль.
— Пойдём во двор, — махнул рукой командир, — попробуешь выстрелить.
— А можно стрелять? — я удивился, — в крепости?
— А всем плевать. — Эванс отмахнулся. — Местные вообще стараются нас не замечать.
Мы вышли во двор, одна стена была почти до самого верха выложена мешками с землёй. Эванс подошёл и приколол булавкой подобие мишени, на котором был нарисован силуэт человека.
— Отойди к той стене и стреляй. Дальнобойность до пятидесяти метров, даже чуть больше, но стрелять лучше с десяти.
Я сделал всё, как он сказал. Взвёл курки, проложил приклад к плечу и прицелился. Мушка отсутствовала, но целиться было можно и так. Один за другим грянули два выстрела, каждый ствол выплюнул огромный сноп огня, видимо, всё-таки заряд пороха был избыточным. Теперь в воздухе висело густое облако белого дыма, и стоял острый запах серы.
Эванс тем временем подошёл к изорванной мишени и удовлетворённо хмыкнул.
— Попал? — неуверенно спросил я.
— Попал, причём оба раза, в голову и сердце.
На человеческой фигуре хорошо были видны скопления дыр в районе головы и с левой стороны груди.
— Отлично! — похвалил Эванс, — не забывай только стволы регулярно чистить, от дымного пороха много нагара остаётся.
— Справлюсь, — я махнул рукой, — и вот ещё что скажи. А сколько людей в нашем отряде?
— Было пятнадцать, но после нескольких неудачных рейдов осталось пять. Ты шестой. С пополнением теперь отчего-то туго, наверное, в нашем мире совсем маньяки закончились.
— Шесть человек на крепость? — не понял я.
— Нет, ты не понял, гарнизон крепости — отдельное подразделение. Он комплектуется из местных. Служат они по призыву один год, тогда как в других частях служат три.
— Их задача — оборона крепости и только? — уточнил я.
— Да и, между нами говоря, солдаты эти — трусливое никчёмное мясо. Крепость вооружена и укреплена так, что сможет отбить атаку полка мертвецов, да только на гарнизон здешний никакой надежды нет, подозреваю, что при первых же признаках атаки они разбегутся и попрячутся по подвалам.
— А мы?
— А наша задача — рейды в низину. Заставь кого-то из местных толстожопых солдат туда пойти, так он от страха помрёт ещё при спуске. Тварей они боятся панически, до дрожи в коленках и жидкого стула. А у нас выбора нет. Они, кстати, и нас тоже боятся. Знают, кто мы и откуда пришли.
— Это хорошо?
— По-своему да. Нас здесь вообще никто не трогает, только Архонт, который ставит задачи.
— А в подразделении порядок поддерживать не трудно? Всё-таки люди сложные.
— Ты удивишься, но нет. Все подчиняются спокойно, особенно старожилы, они на своей шкуре испытали, что такое хаос и паника. Некоторые из молодых не понимают, но такие, как правило, долго не живут. Скоро ужин, все наши соберутся, тогда и познакомишься.
— Расскажи подробнее о задачах, что мне предстоят?
— Как я уже говорил, нечисть, живущая на низменности, нуждается в пище, в прямом и переносном смысле. Монстрам нужно жрать человеческую плоть, магам и ведьмам люди нужны для жертвоприношений и приготовления алхимических зелий. А людей там нет, или почти нет. Вот и приходится им подниматься и делать набеги на жилые районы острова. Чаще всего двигаются тайно, мелкими группами, хотя в будущем, я думаю, вполне возможны и массовые атаки. Цель — захват людей, если есть оборотни и вампиры, то могут на месте кем-нибудь пообедать. Архонты знают какие-то способы отслеживать такие вылазки, не знаю, как именно. Но, когда они обнаруживают вторжение, отправляют нас. Иногда мы успеваем, иногда нет. Бывает и так, что отбиваем похищенных уже на обратном пути. Последний раз так и было, отбили ребёнка лет двух, или даже меньше, но потеряли двоих бойцов убитыми и ещё двоих ранеными.
— Какое-то нетипичное поведение для убийц. Тебе не кажется?
— Согласен, но так уж получается. Те двое наших, которые в том бою получили тяжёлые ранения сейчас лечатся в городском госпитале.
— А медицина здесь какая?
— Как и положено, врачи есть, насморк вылечить могут, хирург заштопает раны, терапевт даст слабительное. Но, знаешь, могу тебе сказать, что у нас с этим всё отлично. Раны наши очень быстро заживают, я никогда не видел, чтобы кто-то из наших болел, не помню ни одного случая заражения крови, хотя нас регулярно дерут отнюдь не стерильными когтями. Есть даже мнение, что мы здесь не стареем, возможно, это правда, только проверить сложно, своей смертью никто из нас не умирает.