Предполагается, что это нейтральная территория - территория, на которую не хотят претендовать ни Велес, ни Живодер, и я понимаю, почему. Конструкция выглядит так, будто в любую минуту может обрушиться на наши головы.
Петр идет рядом со мной, напряженный и молчаливый, его губы образуют тонкую белую линию, а взгляд устремлен вперед, на темные недра руин. Слева от него бесшумно шагает Глеб, его гибкие движения готовы ко всему.
Два человека не чувствуют себя адекватной защитой для встречи такого масштаба, но Петр настоял. Он позволил Михаилу установить параметры - кто, где, когда - чтобы заставить его сесть за стол переговоров, и мне это ни капельки не нравится. Я понимаю, почему он это делает, но мне все равно не нравится.
Мне это нравится даже меньше, чем то, что Вэлу пришлось остаться. Но он еще не на сто процентов в строю, и я подозреваю, что нам понадобятся все наши совместные навыки, чтобы пережить ночь.
— Держите глаза и уши открытыми, но не предпринимайте никаких действий без крайней необходимости, — инструктирует Петр на тихом и приглушенном русском языке.
Хотя это мало что делает, чтобы замаскировать его слова, поскольку Михаил, как и все мы, родился в России, для меня своего рода утешение слышать мой родной язык. Не то чтобы что-то меня успокоило в этой ситуации. Я доверяю Петру. Я доверяю ему свою жизнь, но ненавижу эту отчаянную стратегию, которую он выбрал. Это акт отчаяния, попытка положить конец кровопролитию, но предлагать Михаилу перемирие, на мой взгляд, слишком рискованно. Наши кланы воюют слишком много лет. Я не понимаю, как разговоры помогут сейчас. Тем не менее, я держу рот на замке.
Я знаю, что мой Пахан действует в интересах своей семьи и мужчин. Мы не можем продолжать терять прежнюю численность и думать, что в конце концов у нас будет шанс победить Михаила. Итак, как бы безрассудно это ни звучало, Петр проводит встречу с Михаилом Сидоровым, чтобы обсудить концепцию прекращения огня. И как бы мне не нравилась эта идея, я не позволю Петру встретиться с Михаилом наедине - независимо от того, насколько это похоже на «Аве, Мария».
Я здесь, чтобы обеспечить его безопасность. Не имеет значения стоимость.
С фонариком в одной руке и пистолетом в другой, прижимая его к запястью, я медленно осматриваю полуразрушенное пространство заброшенного зернового склада, высматривая движение и ожидая засады. Крысы разбегаются под резким светом, а где-то над нами устойчиво капает вода. Но в остальном все по-прежнему.
Достигнув главного помещения первого этажа, мы делаем паузу. Встав перед Петром, я вхожу в комнату первым, чтобы очистить ее, а Глеб отступает в тень, чтобы поискать кого-нибудь, крадущегося поблизости и ожидающего возможности уничтожить нас.
Петр следует за мной в главную комнату, его пистолет наготове, хотя он держит его возле бедра. Мы приехали сюда пораньше, чтобы осмотреть место и убедиться, что никто не сидит в засаде, готовый воспользоваться встречей. Это вполне могло быть засадой.
— Чисто, — подтвердил я тихим хмыканьем после того, как осветил свет в каждом углу.
— Чисто, — повторяет Глеб через несколько минут, входя с дальней стороны здания, выходя из теней, как будто он сам был сделан из них.
Мы расположились возле бокового входа, через который пришли, спиной к прочной стене склада, а плечами повернуты к двери на случай, если нам придется быстро сбежать. Пока я сохраняю позицию у плеча Петра, Глеб задерживается сзади, скрывая свое присутствие, чтобы оставаться подвижным.
— Оружие спрячьте, но пусть будет легко доступно, — командует Петр, засовывая свой пистолет за пояс брюк и прикрывая его пиджаком.
Он выглядит совершенно непринужденно, как будто уже провел сотню подобных встреч. Хотя я все еще напряжен и готов ко всему, его хладнокровная уверенность помогает мне сохранять спокойствие.
Глеб кидает настороженный взгляд в сторону Петра, но делает, как он говорит, сунув пистолет в наплечную кобуру. И хотя мои мышцы дрожат от напряжения, я следую этому примеру. Затем мы ждем в тусклом свете, льющемся из высоких окон.
Нетерпеливо взглянув на часы, Петр молчит. Но по стиснутым челюстям я знаю, что Михаил опаздывает. Без сомнения, это попытка вывести Петра из равновесия еще до того, как мы начнем.
Затем, после добрых четверти часа ожидания в темном помещении, я слышу, как вдалеке хлопают четыре двери машины.
Я сразу ощетиниваюсь. Если это Михаил, то похоже, что он даже не следует установленным им параметрам. Мы уже в меньшинстве. Возможно, мне следовало предвидеть это, но Петр не позволил бы мне привести третьего охранника, даже если бы я этого захотел.
Тихие голоса становятся все громче по мере приближения мужчин, и кажется, что Михаил совершенно спокойно относится к сегодняшним событиям, его шаги небрежны, хрустят по заросшей сорняками дорожке.
Несколько мгновений спустя в дверной проем входят двое широкоплечих мужчин, и я сразу же узнаю человека с мертвыми глазами справа. Он один из друзей Бена, который схватил Дани в ту ночь, когда я пригласил ее на наше первое свидание. Хотя прошли уже несколько месяцев, воспоминания все еще свежи в моей памяти, и у меня возникает непреодолимое желание задушить его сейчас, когда он в пределах досягаемости.
Он усмехается мне, узнавание касается его губ, хотя его глаза остаются такими же черными и бездушными, как и всегда.
Другой - человек более высокого ранга, которого я видел годами, который кружил вокруг Михаила, задерживаясь в тени извращенного ублюдка. Его седые волосы и каменные глаза соответствуют тому хмурому настроению Клинта Иствуда, которое, как мне кажется, ему нужно, только он намного уродливее.
Затем входит сам мужчина, Михаил смотрит на весь мир, как будто он пришел прямо из клуба, запах алкоголя слабый, но присутствует.
Четвертый человек следует за ним через дверь, встав позади него, неся большую походную лампу, которая освещает комнату жутким желтовато-зеленым светом.
— Ах, Петр, ты уже здесь. Хорошо.
— Ты взял на себя смелость взять с собой факелоносца? — Петр тянет слова, выставив подбородок в сторону человека, стоящего позади Михаила.
Его лицо искажено светом лампы, падающим на нижнюю часть его челюсти, носа и скул, как будто он собирается рассказать нам историю о привидениях у костра.
Михаил усмехается, небрежно махнув рукой через плечо.
— Владимир безобиден. Он здесь как беспристрастная сторона. Но если его присутствие тебя расстраивает, я могу заставить его подождать в машине.