— Вы оцените эту глубину, эту проработку мельчайших деталей. Теперь такой работы уже не встретишь.
Было трудно понять, кого это он хвалит: принцессу Бадрульбудур или оператора. И как, интересно, отнеслась бы к таким комплиментам сама принцесса? Возможно, они бы ей и понравились. Возможно, как раз о таком двоении она и мечтала в своих одиноких раздумьях.
Музыка зазвучала чуть громче, а затем стихла, изображение расплылось и исчезло.
— Этот снег имел для нее особую важность, — доверительно сообщил Годфри.
— Капитан Джут недавно говорила, что принцесса снова работает, — встряла Дорин, вытирая руки о фартук.
Возможно, она заметила все нараставшую нервозность Табиты и решила ей помочь.
— Ну да, в общем-то.
Вмешательство Дорин было очень некстати шоферу, не желавшему включать ее в число своих слушателей. Он глядел на опустевший экран, словно в надежде, что призрак принцессы снова появится и направит его на верный путь.
— Она никогда и не прекращала, — сказал он в конце концов.
— И она теперь делает грезы, — добавила Дорин.
— Ну да. — Шофер развернул свою кофейную чашку на сто восемьдесят градусов. — Ваша луна пошла ей на пользу, — сказал он задумчиво. — Ее новое произведение лучше всего, что делалось ею прежде.
— Мне очень хотелось бы на них взглянуть, — заметила Дорин вполне благодушно, но вроде как и с обидой.
Она подхватила поднос со стаканами и исчезла в неведомых далях служебных помещений.
Мортон Годфри проводил ее взглядом и что-то пробормотал. Видя, что Табита никак не реагирует, он повторил негромким отчетливым голосом:
— Принцесса не демонстрирует незавершенных работ никогда и никому. Они это прекрасно знают.
Он допил холодный кофе и аккуратно, с хирургической точностью установил свою чашку посредине блюдца. Было видно, что верный поклонник вне себя от самой уже мысли, что кто-то посмел усомниться в целостности творческого облика его повелительницы.
Капитан Джут взглянула на лунные грезы, украшавшие бар, — шипованную голову и маленького транта, все так же игравшего мышцами.
— Мне говорили, — сказала она осторожно, — что вдали от создателей все эти штуки быстро погибают.
Годфри взглянул на нее в упор впервые с того момента, как на экране возникла принцесса. В его взгляде была странная беззащитность, мольба об участии. Он словно говорил ей: ну не надо так, делай как я, даже словом не заикайся, что все ее надежды впустую.
— Нужно ехать, — сказал Годфри. — Она уже ждет. Однако сам он не двигался, а только сидел с несчастным видом и смотрел на Табиту.
Табита решила взять события в свои руки и посмотреть, не этого ли он ждет.
— Позвоните ей, — предложила она. — Скажите, что мы уже едем.
Не отводя от нее глаз, Мортон Годфри наполовину вытащил телефон из кармана. И тут же затолкал его обратно.
Его рука поднялась и прошла над плечом Табиты, широкая ладонь легла ей на затылок.
— Из машины позвоню, — хрипло сказал Годфри, а потом слегка приоткрыл рот и отчаянно, словно ради спасения собственной жизни, впился ей в губы.
За краткие доли секунды Табита успела и возмутиться, и позабавиться возникшей ситуацией. Она крепко, что было сил, уперлась руками в широченную грудь шофера и ощутила колючую боль от серебряных пуговиц, врезавшихся ей в ладони. Плотно зажмурившись, с бешено колотящимся сердцем, она резко повернула голову, хватила глоток воздуха и увидела через плечо Годфри синюю вазу с грезовым цветком Олистера Крейна, а рядом с ней — принцессу Бадрульбудур, холодно наблюдавшую за происходящим.
От неожиданности она дернулась еще сильнее и свалилась с табурета.
Капитан Джут закрыла правый передний шлюз и закинула шлем в пустующий гамак второго пилота.
— Алиса, приготовься к отбытию.
— НО ВЕДЬ ТРЮМ ЕЩЕ ПУСТ, КАПИТАН, — напомнил корабль. — ЗАКАЗАННЫЙ К ПЕРЕВОЗКЕ ГРУЗ НЕ БЫЛ ЕЩЕ ЗАГРУЖЕН.
— Я и сама знаю, что этот долбаный груз не был еще загружен!
Она была в ярости: на себя, на «Кейруэйз», на Мортона Годфри, на принцессу, драть ее и резать, Бадрульбудур. Это ж нужно было быть такой дурой: притащиться в эту чертову даль — и все лишь затем, чтобы битую неделю пить в три горла и смотреть идиотский АV и чтобы тут всякие придурки пускали на тебя слюни. А теперь ей ни шиша не заплатят, и Бад уж точно сохранила достаточно связей, чтобы ее имя попало в черные списки всех до единого транспортных агентств внешней системы.
Гравитация на Умбриеле низкая, а потому ее падение было не столько болезненным, сколько унизительным. Столь же унизительна была минута, пока она старалась отдышаться и вставала на ноги. А когда встала, их уже не было.
Дорин, помогавшая ей подняться, рассказала потом, что вернулась в бар и увидела спину принцессы, молча уходившей по лестнице.
— А этот Годфри, он стоял и таращил глаза, словно увидел знамение, — сказала Дорин.
— Какое еще знамение? — спросила Табита, потирая ушибленное бедро.
— Знамение, — повторила Дорин и написала пальцем в воздухе невидимые буквы. — ИЕРУСАЛИМ, — продекламировала она, — ЗАКРЫТО ДЛЯ ПЛАНОВОЙ ПЕРЕСТРОЙКИ. Затем он схватил эту свою шапку, нахлобучил ее и бросился следом. Боже милосердный, дал бы ты мне хоть одного мужика, чтобы так за мною бегал. А ты-то как, милая, отошла? Налить тебе кофе?
— Трижды… придурок, — сказала Табита и добавила несколько совсем уж непристойных выражений.
Дорин смотрела на нее с откровенным интересом, а затем, когда поток ругательств иссяк, спросила:
— Он тебе что-нибудь повредил?
— Он меня, на хрен, поцеловал! — продолжала кипеть Табита.
Дорин заметила на стойке лужицу кофе и принялась ее вытирать.
— Значит, не все в убыток, был хоть какой-то плюс, — сказала она, продолжая драить стойку.
— По-твоему, это смешно? — возмутилась Табита. Дорин вскинула руки в знак безоговорочной капитуляции.
— Поостынь, дорогуша, поостынь. Ты знаешь, что это за мужик? Да он же клеится к каждой встречной и поперечной. Так что ты не обижайся, — проворковала она, — но иначе и быть не могло. — От избытка чувств она встряхнула кудряшками. — И если принцесса об этом не знала, ей предстояло узнать, и не сегодня, так завтра.
— А как она выглядела?
— Со спины не больно-то разберешь, но, судя по походке и по тому, как дергались плечики, она готова была на стенку лезть, — сказала барменша и вдруг рассмеялась; это было настолько неожиданно, что ее поддержала и Табита.
Отсмеявшись, Табита села за стойку и попросила налить ей кофе.
— Господи, — пробормотала она, — ну почему я никогда не могу получить простую, нормальную работу? Ну хоть бы раз для разнообразия.
— Знаешь, милая, — вздохнула Дорин, — если ты найдешь в этой системе хоть что-то простое и нормальное, непременно расскажи нам, мы очень порадуемся. Слушай, а как ты насчет плеснуть в кофе виски? Настоящего, из личных запасов тети Дорин.
Пока барменша копалась под стойкой, Табита размышляла, что, когда местные шутки начинают повторяться, это вернейший знак, что пора двигать дальше.
И вот теперь она сидела в кокпите своего «Кобольда», готовясь к отлету и размышляя на совсем другую тему — как скоро ей достанет духу снова появиться в агентстве «Кейруэйз».
— Если так и дальше дело пойдет, скоро мне придется просить Санжау о новом одолжении, — сказала она вслух.
Ей претила сама эта мысль. Это бы было равнозначно признанию, что ей не под силу совладать с кораблем, что дал ей Великий Старик.
— ТЫ ОБЕЩАЛА БАЛТАЗАРУ ПЛЮМУ, ЧТО БУДЕШЬ ПОДДЕРЖИВАТЬ С НИМ КОНТАКТ, — тактично напомнил ей корабль.
— Ну его к черту, этого Балтазара! — отмахнулась Табита. — Он ничем не лучше Мортона Годфри.