…— А где-то теперь наше Солнце?…
— Даже не ищите. Где-то на заброшенной окраине Галактики. А мы уже в центре её, в столице, так сказать. Что нам за дело до каких-то окраинных обитателей…
— Просто не верится, что на вашей планете Икс нас ждут разумные существа, — вслух рассуждал я. — Интересно, намного ли они опередили нас в развитии? Легко ли даётся им познание окружающего мира? Общим ли для всех разумных существ является путь развития науки?
— Вряд ли, — сказал учёный. — Наш путь развития науки — не самый лучший. Для нас, землян, процесс познания — долгий и трудный. Такими уж создала нас природа. Но я уверен, что могут быть разумные существа, которые обладают такими тонкими чувствами и таким сильным разумом, что чудеса и законы природы постигаются ими невольно и почти сразу.
Я недоверчиво покачал головой:
— Что же, у них восемь глаз или шесть рук?
— Ну зачем… — Пётр Михайлович поморщился — А впрочем, я уверен, что у них не пять органов чувств, как у нас, а больше.
— Это уж сказки!… — запальчиво возразил я. — Ведь законы развития природы — общие для всей Вселенной.
— Их существование не противоречит законам природы, — возразил Самойлов. — Большее число органов чувств неизмеримо расширяет возможности познания мира. Кроме того, их наука может развиваться совершенно иными путями, в то же время правильно отражая единые для Вселенной законы. Вот, например, математика — основа человеческого знания. Из основных аксиом математики мы на Земле последовательно вывели все правила и теоремы арифметики, геометрии, алгебры, тригонометрии и высшего анализа. Однако это не значит, что наши методы счисления были единственно возможными и что путь, пройденный нами в науке, был единственным, открытым для разума. Может случиться, что их математика дошла до методов, которых мы себе и не представляем.
Я невольно заслушался. Пётр Михайлович увлёкся, его голос звучал почти торжественно, глаза блестели. Мы долго размышляли о затронутых вопросах. На экранах загадочно светились далёкие и близкие миры, на одном из которых, возможно, есть удивительные существа, воспринимающие недоступные нам пока свойства материи.
Грандиозный путь близился к концу, но только к какому? Этого мы не могли знать. Ракета приближалась к звезде-солнцу Самойлова. Чужое солнце, ослепительно яркое и горячее, светило на правом экране. Оно было удивительно похоже на наше Солнце. Казалось даже, что мы, напрасно пространствовав в Космосе бездну лет, описали замкнутую кривую и возвращаемся к родным пенатам. Слева закрыл четверть неба шар неведомой планеты, сияя холодным блеском.
— Это она! — воскликнул я. — Долгожданная планета Икс!…
Самойлов улыбался. Планета Икс оказалась там, где ей предназначалось быть по его расчётам. Это была его победа, триумф научного Предвидения великого физика!
— Мой дорогой Колумб, — вдруг толкнул меня в бок Самойлов. — Кажется, туземцы не подозревают, что их сейчас откроют. Надеюсь, не ударишь лицом в грязь… Советую в гостях быть очень осмотрительным…
Серебристый диск чужой планеты заполнил все экраны. Самойлов повернул масштабную ручку, и сквозь дымку атмосферы проступил лик планеты, её материки и океаны непривычной конфигурации. Синева океанов сгустилась, казалось, до фиолетового оттенка. Приборы показали неожиданный скачок температуры корпуса корабля: очевидно, мы коснулись атмосферы. Я плавно развернул астролёт на орбиту. Тормозные двигатели густо пели успокаивающую мелодию нормального режима замедления.
Самойлов включил автоматический газоанализатор.
— Атмосфера почти земного состава, — обрадованно сообщил он. — Только здесь больше кислорода — двадцать пять с половиной процентов. Довольно значительно содержание благородных газов. Аргона, например, около четырёх процентов, а водорода — полпроцента. В общем, жить можно…
Вскоре «Урания» превратилась в искусственный спутник планеты Икс, и мы начали её широтный облёт. Интересно, есть ли здесь «туземцы»? С такой высоты ещё ничего нельзя было рассмотреть. На экранах мелькали какие-то расплывчатые, смазанные полосы. Иногда мерещились группы зданий, которые вполне могли оказаться нагромождением мёртвых скал. Впрочем, планета под нами казалась такой приветливой и уютной, что хотелось верить в лучшее. Открытие необитаемого мира или планеты, населённой жучками и букашками, было бы сомнительной наградой за долгий и опасный путь. Здесь наверняка есть разумные существа, я был в этом уверен. Может быть, впервые за всё путешествие я почувствовал радостное волнение первооткрывателя.