Сейчас, двадцать четыре года спустя, я попытался восстановить этот рисунок по памяти. Не знаю, планировал ли автор помещать изображение на обложку, однако я решил сделать именно так.
Иллюстрация была нарисована на самом первом листе первой тетради, и я счел логичным, что автор предназначил этот рисунок для обложки. Впрочем, я совсем не умею рисовать, поэтому попытался реконструировать первоначальный жутковатый рисунок автора с помощью найденных в интернете свободных изображений. Мне самому кажется, что получилось неплохо, а читатели могут оценить результат моих трудов просто взглянув на обложку данной книги.
Я, разумеется, мог упустить или забыть какие-либо мелкие детали, все-таки эта информация без всякого применения хранилась и пылилась в моей памяти двадцать четыре года. Однако я думаю, что общий смысл авторского рисунка передан мною верно.
В ту осень 1996 дедушка неожиданно увлекся рукописью, из всех присланных ему произведений «молодых российских авторов» именно это почему-то не давало ему покоя. Дедушка даже обсуждал текст со мной, но, к сожалению, этих наших разговоров я почти не помню. В памяти осталось лишь несколько фактов.
Помню, что дедушка не давал мне читать саму рукопись, утверждая, что я еще слишком юн для подобного чтения, однако он охотно пересказывал мне или зачитывал некоторые части текста. Дедушка попытался опубликовать рукопись, полагая, что именно она может стать отличным началом для серии художественных произведений молодых авторов. Однако владелец издательства, прочитав первую главу, только покрутил пальцем у виска и заявил, что подобная книга навсегда убьет репутацию Logistoricus’а, он наложил на публикацию полный и безоговорочный запрет.
Дедушка принадлежал к старой школе редакторов, его убеждения требовали дать автору обоснованный ответ даже в случае отказа в публикации. Так дедушка вступил в переписку с автором.
Меня тогда как раз перевели в новую школу с углубленным изучением английского языка, так что свободного времени у меня оставалось все меньше, и гостить у дедушки я стал реже. Я, конечно, знал о переписке дедушки с автором рукописи, но тогда меня это мало интересовало, да и дедушка, насколько я сейчас помню, ничего мне не рассказывал. Помню только, что общались дедушка и автор исключительно посредством писем, телефоном автор почему-то никогда не пользовался.
В январе у меня начались зимние каникулы, и я стал бывать у дедушки чаще. Тогда-то он и сообщил мне печальную новость — автор рукописи пропал без вести. Дедушка полагал, что его нет в живых. В подробности дедушка не вдавался, но сообщил, что с ним связались некие родственники или друзья автора.
Судя по их рассказу, 16 декабря 1996 года автор, живший где-то в Ленинградской области, отправился утром на лыжную прогулку в лес. Автор не страдал никакими представлявшими опасность для жизни болезнями и был опытным лыжником. 16 декабря выдалось пасмурным и мрачным, но осадков в тот день не было. Автор уже много лет катался на лыжах в этом лесу и отлично знал окружающую местность.
И, несмотря на все это, домой с лыжной прогулки он так и не вернулся. На следующий день 17 декабря разыгралась настоящая буря со снегом и метелью, так что проследить путь пропавшего автора в лесу милиции не удалось. Поиски продолжались еще две недели, но ни трупа, ни лыж, ни фрагментов одежды автора не обнаружили. Он просто пропал, будто бесследно растворился в зимнем лесу.
Однако смерть автора не повергла дедушку в уныние, наоборот, он вновь вернулся к своей идее опубликовать рукопись.
На этот раз он решил давить на владельца издательства, пока тот не согласится опубликовать текст или не уволит дедушку, и в начале февраля его усилия действительно увенчались успехом. Владелец нуждался в дедушке, тот был одним из лучших и старейших редакторов в Петербурге.
Кроме того, дедушка был лицом Logistoricus’а, одно его присутствие придавало издательству интеллектуальности и респектабельности. Поэтому владелец просто махнул рукой и разрешил публикацию. Тогда-то и последовал тот роковой и странный телефонный звонок.
Это случилось 21 февраля, днем. Я тогда как раз гостил у дедушки, помню, что было пасмурно, за окном шел тяжелый мокрый снег. Я пил чай, а дедушка работал. Я любил наблюдать за тем, как дедушка редактирует и готовит к публикации тексты, дедушка тоже был не против — иногда он делал меткие замечания по поводу лежавшей перед ним на столе рукописи.
Это была одна из дедушкиных привычек, он вслух комментировал рассматриваемые произведения, даже когда работал с ними один. Но ему было гораздо приятнее, когда его емкие и дельные комментарии слышал любимый внук. В этом было что-то актерское, но дедушка всегда считал редактуру текстов высоким и изящным искусством.