Пока Плохиши счищали грязь с одёжи и уговаривали сами себя какие они грозные, а коневее их на этом хуторе не бывает, потому что замочить весь ипподром вместе с лошадьми для таких великих авторитетов — не хер делать. Менакер пришёл до себя и приступил к работе. Он выдал толпе тотошников, чьи горящие глаза при большом желании могли заменить прожектор, по стольнику на рыло. Но не за доблестный труд по очистке территории от всякого постороннего смиття, путающегося под ногами с парой пустяков, а потому, что эти громадные бабки надо по-быстрому ставить на лошадь по кличке Алмаз. Хотя тотошники прекрасно догоняли, что этот Алмаз быстрее других четвероногих может лидировать только в гонке до живодерни, они прекрасно схавали у какую игру вступают. И заблокировали своими телами все кассы ещё надёжнее, чем Матросов амбразуру пулемёта. А что делают все остальные фраера, которые припёрлись сюда спалить свои бабки, потому что советская власть разрешает вести катку только с собой на ипподроме, грозя уголовным наказанием за организацию всяких рулеток и прочих барбутов? Фраералупят своими зыркалами по таблу тотализатора и давке у касс. А это самое табло честно сообщает публике, что в очередном заезде повышенным спросом пользуется Алмаз. Так о чём это может говорить, кроме как о ставить бабки на Алмаза, чтобы озолотиться? Но как это сделать, когда гораздо легче нелегально пробиться через границу государственным самолётом ТУ-134, чем до кассы собственной жопой? Хорошо, что на ипподроме есть и другие букмекеры, кроме Менакера. И за ваши бабки они готовы принять ставки, хоть на Алмаза, хоть на Унитаза. Тем более, табло фиксирует такой коэффициент выигрыша, что даже округлившиеся от возможности хорошо выиграть шнифты начинают принимать у фраеров квадратные формы. А букмекеры, судорожно беря у них лавэ, прекрасно понимают, что скорее будет выполнена Продовольственная программа, чем этому доходяге Алмазу светить добежать до финиша впереди других конкурентов, пусть даже жокей в синем картузе и трусах с дыркой ускоряет его пейс скипидаром.
Букмекер Менакер в этом заезде почему-то вспомнил, что тоже имеет человеческие слабости до игры. Он перестал корчить из себя механизм по раздаче выигрышей и рискнул поставить хороший куш на жеребца по кличке Гром, который никогда в особых фаворитах не канал. И надо же случиться такому фарту, что Менакеру не только не намяли бока плохиши, но этот самый Гром прибежал до финиша первым, а потом ещё долго оглядывался: когда это у конце концов до него доберётся лидер по всем статьям Алмаз, которому бы больше подошла кличка Махан[129].
Менакер спокойно подсчитал, что в этот день заработал ровно в три раза больше, чем ипподром со своими порядками, хотя все новейшие компьютеризованные системы букмекеру заменял потрёпанный блокнот за пазухой.
Потом этот деятель вспомнил за дурацкое поведение молодых людей, действующих от имени нахала Бесфамильного, и сделал через две копейки звонок из телефона-автомата.
Плохиши уже успели пробухать аванс, слупленный с Бесфамильного за свой нелёгкий труд и спокойно околачивались на родном хуторе, вытворяя военные подвиги. Когда они почистили пару ханыг и набили дыню какому-то очкарику предварительно расшугав бикс, прущих домой из медучилища, то сходу посчитали этот день не зря прожитым. И как-то незаметно для себя перестали думать за страшную месть ипподрому со смертельными исходами. Плохиши сидели на скамейке и выли под расстроенную гитару песню за Колыму, имея друг друха исключительно по кличкам — Тигр, Волк, Вепрь и так далее по зоопарковскому списку. У плохишей были такие грозные кликухи от того, как они сами себе их приклеили, а вовсе не потому, что привыкли ссать, где попадя. На мордах этого городского зверья стояли выражения, с понтом император Наполеон бегает у них в шестёрках по завоеванию мира.
И тут до плохишей подошёл один себе человек и начал молча слушать чего они изображают своими гнилыми голосами. Плохиши привыкли до того, что при виде их компании все почему-то переходят до противоположного тротуара, и поэтому растерялись. А прохожий, от которого несло кисляком не хуже, чем от них, спокойно почесал тельняшку на груди и тихо заметил этой компании — если ещё раз кто-то сцинкует[130] возле ипподромного деятеля, так всё кодло может уже бежать со скамейки в поисках деревянных макинтошей.
От такой борзости плохиши перестают вокалировать на нервах усыпающей улицы и сыпят страшными угрозами, шаря по собственным карманам. На что человек в тельняшке поднял руку и сказал: «Ша[131]!». А потом добавил:
— Права качаете, чувырлы[132], приблатнёнными кидаетесь, фраера захарчёванные[133]. Когда на мене шельму[134] шили, на вас болты дрочили, хлюзды[135] мелкие, маргаритки[136] пробитые. Будете у меня гарнир хавать[137] и галить[138] вперемешку, падлы батистовые[139]. Так что вы здесь дуру не гоните, варганку не крутите[140], баллоны не катите, бо очко[141] у вас не железное — в три свистка запаяю, парашники[142]. Будете баки вкалачивать своим мамкам — баллалайкам[143] и папашкам — есикам[144], плашкеты[145] мантуленные[146]. И вякнете тому, кто дал прикол на наколку[147], рвань дохлая, ещё раз рыпнется, петух гнойный, клоуна сделаю[148]. С кем, гнида, кены[149] сводить решил, козёл[150] пеженый, пидар вольтанутый. А вы, отпарафиненные[151], из себя гиль[152] не стройте, сдайте рога в каптёрку[153]. Фуцан щекотнулся[154], когда жаренный петух клюнул, Буль[155] харенный[156], в духовку[157] задутый. Ещё раз горбатого из себя слепите, помела[158] оборву, локаторы[159] отклею. Усекли, короеды[160]?
Пускай плохишей никто специально не учил этих слов, они быстро перестали мацать железо на карманах, качнули головами, потому что слушали мужчину с большим интересом и вниманием, чем ещё недавно своих учителей в средней школе. И сходу поняли, что перед таким с виду спокойным человеком может держать стойку[161] только последний дубарь. Хотя они и не знали, что у своё время этот пассажир в тельняшке героически обламал самый настоящий локатор, перед которым их собственные не проканывают. Поэтому Тигр, Вепрь и прочий зоопарк сдулся штормом со скамейки и иноходью погнал колоться Бесфамильному, что ему пристроили доктора[162] такие люди, перед которыми даже милиция — и то может сказать пас. А грозный Волк бежал впереди стаи, наглядно доказывая кого кормят ноги.
150
козел(опущенный, петух, вафлист, пробитый и т. д.) — низший ранг в тюремной иерархии, самое страшное оскорбление для уголовника
156
харить — трахнуть. Яркий пример замены нецензурного слова на жаргонное, хотя в других языках если слово существует, оно имеет право произноситься в любом контексте. Например, ежедневно несущееся с телеэкранов английское «фак» дословно переводится синонимом слова «трахнуть». Тем самым словом, которое все умеют произносить, но не рискуют писать.