За дверью раздались шаги и позвякивание доспехов.
Леопард дернул хвостом, Алекто крепко сжала ручки кресла.
– Наконец-то, – проговорил Теламон.
Пленника швырнули на пол к ногам Теламона. Молодой человек одет в грязную юбку, руки связаны за спиной под болезненным углом. Один из стражников рывком поставил пленника на колени. У Теламона перехватило дыхание.
– Это он! Кинжал у него? Твои люди нашли кинжал?
– При нем было вот что, – ответил Керашер.
Другой стражник показал нож с дешевой костяной рукояткой и медным клинком.
Теламон зарычал от злости и оттолкнул руку охранника.
– Это не кинжал Короносов!
Керашер позволил себе тихонько вздохнуть.
– В таком случае я допрошу пленника…
– Нет, – перебил юный воин. – Я сам с ним поговорю, он знает акийский.
Теламон спросил пленника:
– Где кинжал?
Ответа не последовало. Арестант наблюдал, как леопард рвет на части голубые кишки обезьяны.
– Смотри на меня! Где кинжал Короносов?
Как и у большинства египтян, голова пленника выбрита наголо, а глаза подведены черным. На красивом лице – выражение притворного недоумения. Вот египтянин поднял темные глаза на Теламона и покачал головой.
– Он знает, где кинжал, – заметила Алекто.
Она наблюдала за египтянином с пристальным вниманием змеи, готовящейся к броску.
– Прикажу всыпать ему хорошенько. Мои люди его расплющат, как листок папируса, – пообещал Керашер. – А если он и тогда будет молчать…
Толстая, унизанная перстнями рука указала на топоры в форме полумесяца и хлысты с медными наконечниками, которыми были вооружены стражники.
Алекто сразу оживилась, и ее губы растянулись в улыбке.
– Можно придумать способ получше.
С тех пор как они отплыли из Микен, Теламон в первый раз порадовался, что с ним Алекто. Он не любит пытать людей – тетя же это занятие просто обожает. Уж она точно развяжет пленнику язык.
Скоро кинжал будет у них. Сердце Теламона забилось быстрее. Он вспомнил длинный, беспощадно острый клинок и силу предков, разливавшуюся по всему телу, стоило только взяться за рукоятку…
– Давайте начнем, – предложила Алекто.
Ее щеки разрумянились, красивые губы приоткрылись.
– Еще рано, – холодно бросил Теламон.
Опустившись на корточки, он показал пленнику маленького аметистового сокола у себя на запястье. На лице раба отразились боль и горе. Эта печать принадлежала Пирре.
– Усерреф, – Теламон тихо обратился к египтянину по имени, – скажи, где ты спрятал кинжал, и я дарую тебе быструю смерть. Твои родные устроят тебе похороны со всеми подобающими ритуалами, и твой дух присоединится к духам предков. Но если откажешься, мы силой вырвем у тебя признание. А потом бросим твое тело воронам, и твой дух будет вечно скитаться неприкаянный. Советую выбрать легкий путь.
И снова Усерреф поглядел Теламону в глаза. Египтянин еще раз покачал головой. Теламон не ожидал от ничтожного раба такой отваги.
Тут вмешался стоявший позади Керашер:
– Пусть его отведут обратно…
– Нет, – возразил Теламон. – Мы и так слишком много времени потеряли.
Встав, он взглянул на Алекто и с удовольствием отметил, что тетя ждет его распоряжения. Да, Теламон и впрямь главный. Боги на его стороне. Скоро кинжал Короносов будет у него, и на этот раз ни Гилас, ни Пирра ему не помешают: они далеко, на Кефтиу. Никто не встанет на пути у Теламона.
Уперев руки в бедра, он расправил плечи.
– Приступим, – объявил Теламон.
1
– Нигде такой земли не видел, – пробормотал себе под нос Гилас. – Тут же ничегошеньки нет.
Только вялое Море под знойным Солнцем и бескрайняя мерцающая равнина, вся засыпанная песком.
– На Египет совсем не похоже, – прибавила Пирра. – Усерреф рассказывал, что его страну разделяет на две половины большая Река, а по берегам – поля, деревни и храмы. Он говорил… – Пирра облизнула губы. – Говорил, что вокруг Египта только бесконечный красный песок. Усерреф называл это место «дешрет».
– Пустыня, – сказал по-своему Гилас.
Пирра встретилась с ним взглядом:
– Египтяне здесь мертвых хоронят.
Дешрет.
Гилас и не подозревал, что Солнце способно печь так беспощадно. Воздух раскаленный, будто вдыхаешь дым от костра. Щурясь на ослепительно-ярком свете, мальчик окинул взглядом подрагивающую в туманной дымке равнину. Ни деревень, ни Реки. Только какая-то странная горка из камней да пыльная поросль. Тут ветер поднял над землей песок и закрутил его воронкой. Гиласу даже не по себе стало.