— По-моему, мы наняли того же проводника, что и партия Стратерса и Ван Мара, — сообщил Роджер. — Стоило мне упомянуть о Пещере команчей, как он посмотрел на меня круглыми глазами и сказал, что это «чертовски хорошее место, чтобы держаться от него подальше, Богом клянусь».
Утром, к окончанию завтрака, наша кавалькада была готова. Семь лошадей ждали во дворе под присмотром проводника, которого Роджер со своей обычной невозмутимой фамильярностью уже называл «Питом». Желтозубая ухмылка Пита и стройная, изящная Уилла в костюме для верховой езды цвета хаки не могли не привлечь внимания, тем более что Антлерс и так бурлил от любопытства благодаря таинственным и, вероятно, опасным на вид инструментам, торчавшим из нескольких вьюков. Я захватил с собой для использования в пещере несколько специально изготовленных электрических фар или налобных фонарей и хорошую камеру для работы со вспышкой. Кирки, лопаты, динамит и месячный запас провизии были погружены на трех вьючных лошадей, прочее разместилось в наших седельных сумках.
Как мы определили во время предыдущих поездок, до Пещеры команчей было около пятидесяти миль — и едва ли хоть один фут пути находился на уровне земли. Весь первый день мы медленно, но неуклонно продвигались вперед и к вечеру достигли отрога, откуда открывался великолепный вид на Миддл-Парк и Передовой хребет[2]. Здесь мы спустились к берегу быстрого горного ручья и разбили лагерь. За день мы проделали половину пути к пещере и почти не чувствовали усталости после этой долгой прогулки верхом, однако две лошади зашибли ноги о камни и хромали.
На следующий день мы продвигались еще быстрее, хотя нам пришлось с некоторым риском подниматься по узким тропам среди утесов. В полдень мы увидели гору с тремя вершинами, отмечавшую окрестности Пещеры команчей. Громадные леса, подпорченные огнем и топором, то исчезали, то поднимались со всех сторон, и дикий, суровый ландшафт постоянно менялся, как огромная и бесконечно разнообразная кинолента.
Роджер уже начал хвастаться нашей необычайной удачей, когда на последнем крутом подъеме одна из вьючных лошадей споткнулась и упала, скатившись к подножию склона. Несчастное животное почти не пострадало, но двести фунтов провизии рассыпались вокруг. Лишь в сумерках мы покончили с вьюком и двинулись по извилистому ущелью и последнему отрезку тропы к хижине; там нам предстояло оставить лошадей и дальше идти пешком.
Хижину мы нашли в хорошем состоянии. В ней зимовал какой-то траппер, но оставил все внутри лишь самую малость грязнее, чем прежде. К югу от небольшой полянки сквозь редкие заросли красных елей поблескивали тихие воды Буш-Крик. Мы были почти в миле от пещеры, которая находилась по другую сторону почти вертикальной стены на западе.
После десяти часов сна в несравненной атмосфере Западного Колорадо мы были готовы к любому начинанию. Уилла настояла на том, чтобы взять на себя часть работы по укладке вещей, и к десяти утра мы уже карабкались вверх по склону к Пещере команчей, нагруженные провизией. Мы оставили лошадей стреноженными в ущелье внизу, сложив наши пожитки в хижине, где крепкие дубовые стены обезопасили их от любопытных медведей и волков — единственных мародеров, которых стоило бояться.
Два часа спустя, несколько утомленные долгим восхождением, мы начали спускаться по западному склону большого хребта к известняковому пласту, под которым простиралась Пещера команчей. Уилла первой заметила пещеру — видимо, потому, что несла самый легкий рюкзак и могла уделять больше времени и энергии наблюдениям.
— Боб, я вижу пещеру! — крикнула она.
Мы остановились. Склон был такой крутой, что приходилось чуть ли не ложиться на спину из опасения упасть грудью вперед.
— Это ложный вход, — сказал я, проследив за движением ее пальца. Уилла указывала на огромную, заросшую кустарником впадину на склоне ущелья. Однако главный вход в пещеру находился прямо под нами, где осыпь, по которой мы спускались, переходила в небольшое плато. Теперь мы находились в бассейне реки Колорадо. К югу от нас лежали горы Васкес, а почти прямо к западу — знаменитое Красное ущелье.
Через несколько минут мы, шатаясь, выбрались на широкую, выложенную песчаником площадку у входа в пещеру. Сарай, что мы с Роджером построили год назад для хранения наших припасов, оказался даже в лучшем состоянии, чем хижина по другую сторону утеса, так как ни один траппер до нее не добрался. Правда, Роджер обнаружил мешок из-под муки и несколько пустых ружейных гильз, оставленных, как он предположил, охотничьим отрядом Стратерса и Ван Мара. Я не стал спорить. В тот момент меня самого поразило, как мало я интересовался практическими делами экспедиции. Рядом с Уиллой я чувствовал себя, как во сне.