Если вы действительно хотите быть, тогда вам придется отказаться от всякого представления о своем бытии. Вам придется постепенно исчезнуть, растаять в небытии.
Да, я пускаю вас на цветочные луга и убеждаю вас в том, что держу вас на веревке, чтобы вы не беспокоились. Мне нужно поступать так, чтобы вселить в вас мужество. Нет никакой веревки. Со временем вы узнаете о том, что веревка выдумана, но только тогда, когда пройдете точку, из которой нет пути назад.
Вы не сможете вернуться. И вы будете рады тому, что веревки не было. Вы будете счастливы из-за того, что пути назад не существует. Вы будете ликовать при мысли о том, что я все-таки уговорил вас исчезнуть. Вы почувствуете благодарность и будете мне вечно признательны.
Сейчас вам, возможно, трудно понять мои слова. Вы сами же и представляете трудность для себя. Вы источник своего беспокойства и страхов. Вы есть недуг во плоти. Когда вы будете абсолютно здоровыми, вы не найдете себя. Цветущее здоровье дает нулевой опыт. А такой опыт религиозные люди назвали переживанием Бога.
Я совсем не боюсь, а просто смеюсь. В тот день, когда в вас заговорит разум, вы тоже перестанете бояться. Вы станете смеяться вместе со мной, стоя в долине, и окрестные горы станут отзываться эхом на ваш смех.
Ошо, случалось ли вам когда-нибудь проснуться утром с такой мыслью: «А ну к черту все это просветление. Сегодня я поеду кататься на автобусе»?
Не то чтобы я когда-нибудь проснулся с такими мыслями. Я взял за ежедневное правило, просыпаясь, посылать к черту просветление. Каждое утро я говорю себе: «А ну к черту все это просветление. Сегодня я поеду кататься на автобусе».
Но неужели я смогу отыскать школьный автобус, который будет так же набит моими учениками, как наш ашрам? И еще до утренней лекции я принимаю решение подождать еще денек, другой...
Этот вопрос задал свами Дева Нартан. В конце записки он сделал такое добавление: «Вы велели мне не быть серьезным. Как видите, я стараюсь». А вот мое добавление: «Обычно тебе не следует принимать всерьез мои слова. Сейчас же я по-настоящему серьезен!»
Наука о душе
Глава 1
Истина - вот величайший обидчик
Милый Ошо, я помню, когда мы жили в Пуне, ты часто произносил фразу: «Живите в мире, но не будьте от мира». Я полагал, что ты советуешь нам постоянно напоминать себе о том, что мы уже не члены мира, когда уезжаем от ашрама, ведь мы саньясины.
Недавно я снова погрузился в так называемую обычную реальность, где люди гоняются за барышами, в реальность супермаркетов и фашиствующих молодчиков. И тогда я действительно осознал, что твои саньясины уже не члены мира, и теперь нам даже не нужно напоминать себе об этом обстоятельстве, поскольку мы окончательно и бесповоротно превратились в отдельную нацию.
Еще какой-то месяц назад я раздумывал о том, как помочь людям понять тебя. А теперь, стоило мне снова повидать мир и узнать отношение к тебе людей, у меня не осталось ни сил, ни желания рассказывать людям о тебе. Это означает, что люди далеки от меня, или же я отдалился от них?
Люди в мире поступили со мной в высшей степени нормально, и здесь не на что обижаться. Если бы они проявили по отношению ко мне уважение, разумность и теплые чувства, вот тогда я был бы просто потрясен. Но их поведение оказалось абсолютно предсказуемым.
Ты не удалился от людей, просто они далеки от тебя, причем за многие миллионы лет люди так и не покинули задворки разумности. Расстояние между настоящим человеком и мирским обывателем настолько велико, что между этими людьми уже почти невозможно навести мост. Они так далеко ушли от своей реальности, что забыли путь домой. Они забыли, ради какой цели явились в этот мир.
Послушайте древнюю притчу. Один царь-мудрец хотел, чтобы его сын, которому предстояло унаследовать трон, набрался ума прежде, чем возьмется за управление громадным государством. Старик избрал довольно странный способ обучения сына. Царь изгнал сына из страны, заявив ему о том, что тот впал в немилость и потому лишен статуса наследника. «Этот человек больше не принц, и он не наследует трон», - провозгласили глашатаи.
У царского сына отобрали красивую одежду и украшения - его лишили всего. Напоследок принцу бросили одежду нищего, и под покровом ночи его вывезли на колеснице за городские ворота. Ему строго запретили когда-либо возвращаться в столицу.